Кто-то несильно потряс его за плечо, и Марк неохотно разлепил веки. Это был Оливер.

– Пойдемте, юноша. Я провожу вас в спальню. Здесь вы обязательно подхватите простуду, – сказал дворецкий, с невозмутимым видом освобождая его от веревок.

Марк хмуро кивнул. Растирая запястья, огляделся. Оуэна в гостиной уже не было, и смазливого Герхарда тоже. Почему-то он сразу догадался, где они и чем заняты. Ощутив себя в этот момент совсем никому не нужным, прикусил обиженно задрожавшую губу. «Ну, вот… расчувствовался тут! – разозлился на самого себя. – Тогда почему… так колотится сердце? Так жарко и… больно? Словно в глубине сердца вновь открылась едва затянувшаяся рана…»

Шествуя впереди, с сознанием исполняемого долга, дворецкий медленно поднимался по лестнице. Марк понуро плелся следом. Никто не держал его, и он был волен распоряжаться собой. «Сейчас, когда эта похотливая скотина занята всякими гадостями, а чопорный старикан медлителен, как улитка… я мог бы сбежать отсюда…» – подумал он с мстительным злорадством. Но тело пребывало в состоянии дремотной приятной расслабленности, и сил на побег просто не нашлось.

С очередными извинениями за приказ хозяина, дворецкий привязал его руки к кровати. Укрыл одеялом и, пожелав доброй ночи, собрался покинуть спальню.

– Ивама… Ну, это… Оли, давно ты служишь ему? – вдруг заинтересовался Марк.

Неожиданный вопрос заставил Оливера задержаться в дверях.

– Я начал служить господину еще при его матушке. Удивительной силы духа была женщина. У эрцгерцогини было сердце настоящего воина… Господин обожал ее! – ударился в воспоминания старый слуга.

– Что?! У этого чудовища была мать? – не удержался от восклицания Марк, не заметив, как посуровело лицо дворецкого.

Нехитрые расчеты – и Марк понял, почему все время казалось, будто он уже встречал где-то Оливера. Ну, конечно же… в Лондоне! В своей прошлой жизни. В доме Оуэна, пока тот изображал из себя «добрейшего дядюшку». Тут же вспомнилась Эльза. Ее темные, наполненные негой, а затем ужасом, глаза. И сердце ошпарила захлестнувшая его ненависть.

– Ивама! Ублюдок! Сволочь! Ненавижу! – сжал он кулаки.

Лицо дворецкого приобрело холодную надменность мрамора.

– Полагаю, у вас есть право звать моего господина этим странным именем, но прошу впредь, юноша… воздерживаться от грубых и недостойных эпитетов в адрес хозяина! – отчитал он Марка. – Господин очень хороший человек, достойный уважения, и вашего – особенно! Я знаю, как сильно он любит вас. Заботится и оберегает…

– Хе-е! – нетерпеливо перебил его Марк. – Если бы ты знал, кто он на самом деле… бежал бы отсюда без оглядки! – заверил он слугу.