Стена на заднем плане вроде бы обшита деревом. На лицо Балора ложатся тени. Светильника на потолке нет; наверное, горит настольная лампа. Его голос почти заглушает какое-то шуршание, словно в помещении полно насекомых, но, видимо, это работает генератор. Губы старика чуть изогнулись в усмешке. Он улыбается Августу. Улыбается всем, кто решится встать у него на пути, и предвкушает, как уничтожит их под самый корень.

— Знаете, сколько нужно денег, чтобы уничтожить Соединенные Штаты? Не нанести вред экономике. Не взорвать мост, чтобы люди скорбели о погибших, не разнести какую-нибудь достопримечательность, чтобы они почувствовали патриотический подъем. Нет, я имею в виду именно уничтожить. Знаете, сколько на это нужно денег? — Он облизывает губы. — Всего тридцать тысяч долларов. Я покажу вам, как это делается. Уже скоро. Совсем скоро.

— Давай, — отвечает Август и нажимает кнопку «повтор».

За обедом Чейз не особенно налегает на еду. В армейской столовой подают желе, зеленые бобы и мерзкую серую куриную кашицу. Но дело даже не в этом, просто от волнения у него скрутило желудок. Уильямс извиняется и выходит на улицу. Там он стоит возле кучки вездеходов, застывших в грязи, будто стая гигантских доисторических жуков. От холодного воздуха проясняется в голове, и тошнота чуть отступает.

Чейз знает, о чем пишут в газетах и говорят по телевизору. О поправке к Патриотическому акту, о слушаниях по поводу вакцины. О его бескомпромиссной позиции. О предстоящем суде над Джереми Сейбером. О непритязательной кампании его богобоязненного кандидата в вице-президенты, Пинкни Арнольда: тот колесит по маленьким городкам, произносит речи, целует детей, пожимает руки избирателям и, прижав ладонь к груди, поет «Боже, благослови Америку». В СМИ публикуют фотографии Чейза и Нила, как они летят на военном самолете через океан вместе с несколькими сотнями новобранцев. Сработало. Как и обещал Буйвол.

Все попытки облить Чейза грязью провалились: ведь он охотно признается во всем — что пристает к женщинам, пьет, дерется. Ничего противозаконного, зато идеально вписывается в его имидж: грубый, но честный парень. Выборы через неделю, и, судя по результатам опросов, он лидирует. Но Чейз не откликается, когда солдаты зовут его «господин президент», не радуется, хотя и должен бы. Республика не вызывает у него ничего, кроме страха, изредка — угрызений совести и мучительного неприятия.

Утром, когда они прибыли на базу Туонела, командир пригласил его к себе в кабинет. Чейз тогда мельком похвалил погоду: мол, приятно, что так тепло. Но седой командир ответил, что охотно предпочел бы минус сорок. Он до ужаса напоминал жабу: широкие мясистые губы, голова вырастает прямо из плеч.