– Я видела сон…

– Если ты сомневаешься, посмотри сюда. – Ведьма подошла к стоявшему в глубине комнаты трюмо. – Иди же, Зеленоволосая!

Это была очень необычная, старинная вещь из почерневшего дуба. Зеркало закрывали резные створки, каждую из которых украшала выполненная в натуральную величину кисть руки. Деревянные пальцы переплетались между собой, служа своеобразным замком этой двери в зазеркалье. Ведьма прикоснулась к ним, положила свою ладонь на жутковатую скульптуру:

– Смотри внимательно. Ты знаешь, что это зеркало показывает подлинную сущность всего, что отражается в нем. Смотри, и пусть сомнения оставят тебя.

Черные пальцы разомкнулись, створки раскрылись сами собой, и русалка увидела свое отражение: совершенное лицо, совершенную фигуру, белую светящуюся кожу, пышные зеленые локоны, равнодушные пустые глаза. Стоявшая рядом ведьма хотела что-то сказать, но тут ее привлекли перемены, происходящие в собственном отражении. Лицо ведьмы темнело, деформировалось, зрачки изумрудных глаз вытягивались в узкие вертикальные щели, тело усыхало, а упругие темно-рыжие волосы превратились в перепачканную грязью паклю. Впрочем, ее занимали не чудовищные изменения прекрасного тела, а то, что происходило с листом пергамента, который она случайно поднесла к зеркалу. Знаки старинного шифра шевелились, уподобившись крошечным черным насекомым, и постепенно складывались в слова…

– Так вот где разгадка! – Ведьма жадно, не отрываясь, смотрела на отражение, читая текст, над расшифровкой которого она билась почти год. – Удача на нашей стороне, и кольцо Сфинкса скоро станет моим!

А русалка уже отошла от зеркала и кружилась по комнате в старинном танце. Ее звонкий беспечный смех звенел под мрачными сводами. Потом, вспомнив о чем-то, она заторопилась к двери.

– Куда ты, Зеленоволосая?

– Играть, смеяться, наводить безумие и тоску. Ночь – время кошмаров, мое время.

– Ступай, – откликнулась ведьма и, присев к столу, склонилась над старинной книгой…

Простившись с писателем и его тихой женушкой, Фин заторопился домой. Желая срезать угол, он пошел по малоприметной тропинке, которая, по всем расчетам, должна была вывести его к ведущей в центр города улице. Тропинка петляла между брошенными домами, потом резко свернула в кусты и вскоре, к огромному удивлению мальчишки, привела к одному из прудов графского парка.

– Странно, – пробормотал Фин, оглядываясь по сторонам. – Я же шел совсем в другом направлении.

В сумерках парк выглядел довольно жутко. Черные силуэты давно не работавших фонарей сильно смахивали на виселицы, вокруг не было ни единой живой души, а за черной стеной деревьев, казалось, поджидало что-то страшное… Огромный лесопарк жил своей особой, ночной жизнью, пугавшей непосвященных. Тревожные шорохи, хруст веток, гортанные крики ночных птиц сливались в неумолкающий шум и здорово действовали на нервы выросшему в большом городе парню. По его спине полз холодок, а сердце стучало, как паровой молот. Стараясь не поддаваться закрадывавшемуся в душу страху, Фин еще раз внимательно осмотрелся и, выбрав, как он полагал, верное направление, зашагал к центральной аллее парка. Громко хлопая крыльями, прямо из-под его ног вспорхнула огромная ворона и неуклюже, тяжело опустилась на ветку соседнего дерева. «Как ты меня напугала! – подумал Фин, напряженно всматриваясь в темноту. – Почему эта тварь не спит по ночам и никогда не знает покоя?» Неожиданно в шум ночного леса влился еще один звук, похожий на громкий девичий смех.