— Что вы имеете в виду? Как вы считаете?

— О! Он мой друг. Если бы я знал, кто убил ее, я бы сказал об этом.

Это походило на правду. Может, коротышка просто топит в коньяке печаль?

— Он был джентльмен, — сказал Сола, рассеянно блуждая глазами по улице.

Через запотевшее окно кафе можно было видеть, как; парижане храбро борются с очередной яростной метелью, тщетно стараясь сохранить осанку и достоинство в схватке с бурей.

— Джентльмен, — снова повторил он.

— А девушка?

— Прелестная, и он был влюблен в нее. Конечно, у нее имелись и другие поклонники. Женщины ее типа…

— Ревнивые поклонники?

— Кто знает?

Опять: кто знает? Все повисло в воздухе, точно пожатие плечами. Кто знает… кто знает… Льюис начал понимать страсть инспектора к истине. Впервые за десять лет в его жизни появилась цель: пробиться через эти висящие в воздухе, безразличные «кто знает?» и выяснить, что же случилось в комнате на улице Мортир. Нужны не предположения, не художественные допущения, но неоспоримая абсолютная истина.

— Вы помните какого-нибудь конкретного человека, который ухаживал за ней? — спросил он.

Сола усмехнулся. В его нижней челюсти осталось только два зуба.

— О, да. Был один.

— Кто?

— Я так и не узнал его имени. Крупный мужчина: я видел его вне дома три или четыре раза. Правда, от него так пахло, что можно было подумать…

Выражение его лица говорило ясно: он подумал, что мужчина был гомосексуалистом Поднятые брови и оттопыренные губы в сочетание с толстыми стеклами очков придавали ему комически двусмысленный вид.

— От него пахло?

— О да.

— Чем?