Экран засветился бледно-серой надписью: «Александр Николаевич».
Гудок. Еще один гудок.
Телефонная линия шуршала помехами радиоволн, летящих навстречу человеку, с которым Игорь хотел разговаривать меньше всего.
– Слушаю, – послышался голос с обратной стороны.
– Добрый день, Александр Николаевич. Это Игорь. Не отвлекаю? Можете сейчас говорить?
– Здравствуйте, Игорь. Нет, не отвлекаете, слушаю.
– Я звоню касательно долга.
– О, замечательная новость. Я уж было хотел высылать к вам людей. Хорошо, что не понадобилось, это все упрощает. Ну, так как ваши успехи?
– Александр Николаевич, выслушайте меня, – Игорь сглотнул подступивший к горлу комок песка. – Денег я достать не смог, но у меня есть очень ценная вещь. Старинная шкура из медвежьей пещеры рядом с деревней, где я родился. Такие пещеры были еще во времена палеолита, это кладбища для медвежьих костей, священные места, так что шкуре, наверное, не меньше двух тысяч лет. Выглядит она очень хорошо, видимо, забальзамирована. Ее можно продать коллекционерам за приличную сумму, это покроет долг целиком. Я сожалею, что не могу вернуть заем в оговоренный срок и надеюсь на понимание…
В трубке потянулись долгие секунды шипящего молчания. Спрятанные в темноте голоса шуршали завитками инао, колышущейся в дыхании лесного ветра.
– Игорь… – начал Александр Николаевич, – поверьте, с моей стороны понимания хватает. Я понимал вас, когда вы пришли ко мне с просьбой одолжить денег под собственное дело. Я понимал вас, когда ваше предприятие прогорело и вы попросили отсрочку. Но запасы моего понимания не безграничны. Вы звоните, чтобы рассказать дикую историю о какой-то шкуре, и считаете, что это исправит ситуацию? Ну что же, давайте на этот раз я попрошу понимания. Поймите, что у вас есть жена и ребенок. Поймите, что несчастья случаются с совершенно разными людьми. Поймите, наконец, что я не тот человек, который будет сочувствовать в таких ситуациях. Через двадцать минут в вашу первобытную деревню приедут люди, и лучше бы вам вместо шкуры взять приличный пиджак.
Звонок оборвался.
Снег за окном продолжал падать.
* * *
«Ручеек. Насос погружной, вибрационный».
Андрейка всегда рассматривал табличку на боку перед тем, как спустить насос в жерло скважины, вырытой на заднем дворе. Какой путь проделывают эти буквы, когда он метр за метром травит веревку вниз? Бьются о стальные края, проходят через слои земли, никогда не видевшей солнечного света, и опускаются прямо в другой мир.
В огромное озеро, на поверхности которого дремлет хозяин воды.
Хозяин воды приоткрывает желтый глаз и видит, как за стенками осадочной трубы начинает работать странная блестящая штука. И думает себе: отчего на ее боку написано «Ручеек», ведь берет она куда как больше?