Глядя на ее вещи, одежду, прибранную ее руками кровать, разноцветные карандаши на низеньком ее столике и яркие сапожки в прихожей, осиротевшую зарядку телефона, он тихо сходил с ума. Один раз он открыл окно и встал на раму, словно поднялся на жертвенный алтарь, и, цепляясь влажными руками за жизнь, осознал всю бессмысленность и абсурдность своего существования. Бетонное небо, желтая блевотина города, чужие люди. Анечка оставалась для него единственным смыслом этих невыносимых вибраций жизни, последним родным человеком в ненужном мире, хранителем души своей погибшей мамы и его. Теперь она исчезла, и Андрей исчезал следом и уже уменьшился до размеров крохотного зернышка внутри огромной, надоевшей до изнеможения человеческой оболочки.

Он не шагнул тогда в пропасть, но почувствовал, как меняется, наполняясь свирепой смертельной решимостью, готовностью на все ради того, чтобы найти свою дочь, и это была его первая трансформация. Первая из трех.

В тот день, когда он привычно обходил улицу, его внимание привлекли два молчаливых человека, они шли, прижимаясь друг к другу. Неровной походкой, слегка пошатываясь, парочка тащилась в сторону большого котлована, вырытого под опоры недостроенной дорожной развязки. Фонари по очереди освещали их спины и головы в капюшонах, пока фигуры не свернули к стройке. Андрей не отставал. Пройдя немного в темноте, он споткнулся и сразу потерял их из виду. Включил подсветку на телефоне и посмотрел под ноги – шнурки зацепились за поваленное перед котлованом ограждение, наклонился распутать. Неожиданно кто-то выбил у него из рук телефон, ударил в живот, затем по лицу, толкнул. Чудом Андрей не свалился в огромную глубокую яму, спасла все та же ограда. Тут же на него посыпались слабые, но частые удары, он поскользнулся и упал на спину у самого края котлована. Что-то большое и темное нависло над ним, затмевая искры далеких уличных фонарей. Те двое, за кем он следил, решительно собирались столкнуть его в эту жуткую яму.

– Тварь, – скрипнул зубами Андрей, поднимаясь на ноги.

Не совсем понимая, что делает, он схватил обеими руками чужую куртку и потянул на себя, одновременно падая на спину и выпрямляя правую ногу. Бросок через голову – когда-то в детстве Андрей ходил на дзюдо. Таким приемом можно отправить за спину даже превосходящего по массе противника. Оба мужика, будто слипшиеся, пролетели над ним к котловану, но один успел зацепиться за капюшон на куртке Андрея и потянул за собой. Андрей почувствовал, что скользит в пропасть и уцепился свободной рукой за вмерзший в землю железный прут. Рука тут же прилипла к этой ледяной арматуре, а вторую, на которой висели нападавшие, – чем-то обожгло. Андрей не сразу понял, холодным или горячим, что-то будто потекло по той руке или поползло. В нос ударил резкий кислый запах. Оба мужика, они так и оставались словно приклеенные друг к другу, висели теперь на его руке, скользя четырьмя ногами по замерзшему склону котлована, словно паук по маслу. Андрей попытался стряхнуть их, помогая себе ногами. Руку жгло невыносимо, мужики натужно хрипели, медленно сползая вниз. Они тряслись и дрожали, их капюшоны опустились, и уже привыкшими к темноте глазами Андрей смог рассмотреть их лица. Рассмотрев, едва не задохнулся от ужаса.