– Дочитал? А теперь скажи, какое слово там является определяющим? Не знаешь? А я скажу: исполнительный. И не склонный к проявлению инициативы. Комплемент, между прочим.

– Это плохо?

Из папки появился еще один лист, который Седой также отдал Тоду.

– А это писал твой напарник. И там уже говорится, что ты у нас инициативу проявлять обожаешь. Для полноты взглядов вот расшифровка стенограммы от твоего товарища по партии. Кличка Беркут. Так этот Беркут утверждает, что ты – настоящий орел. Идее верен. Идеалы чтишь. Он считает, что тебя убрали и готов мстить за твою смерть.

– Задание требовало соответствия легенде.

– Молодец, – Седой поднял руки. – Наконец мы добрались до сути. Вот твой талант. Соответствие. Ты – хамелеон. Ты считываешь чужие ожидания и натягиваешь ту шкуру, которая позволяет тебе этим ожиданиям соответствовать. Если, конечно, я не ошибаюсь.

Он ошибался. Тод не пытался подстраиваться под других людей. Он просто выполнял свою работу.

Седой достал резной футляр и кисет с табаком. Трубку он набивал не торопясь, наслаждаясь процессом, и Тоду не оставалось ничего, кроме как сидеть и ждать.

Из сейфа появилась бутылка "Реми Мартен", широкий бокал и половинка лимона, поставленная срезом на блюдце с голубой каймой.

– Вы собираетесь задействовать это мое свойство?

– Именно, – Седой налил коньяка на два пальца, поднял бокал, зажав ножку между средним и безымянным пальцами, а тело баюкая в ладони. Наклонившись, вдохнул аромат. – Ты даже сейчас задаешь те вопросы, которые я хочу слышать.

– Совпадение.

– Если так, то у тебя не будет шанса. Но я все-таки надеюсь на свое чутье. Прежде оно не подводило. И сейчас, как мне кажется, вариант более чем удачен. Видишь ли, У хамелеонов есть преимущество. Они способны изменяться.

Седой поставил бокал, не сделав и глотка. Вернувшись в кресло, он сложил листы в папку, затем разделил стопку пополам и часть спустил в шредер. Лезвия кромсали полотно, а Седой наблюдал за процессом. Вторая половина Тодова дела отправилась следом за первой.

– Имя мы, пожалуй, оставим. А вот остальное придется скорректировать. В том числе я говорю и о памяти.

– И кем я буду?

– Тодом. Собой, каким ты был на выходе из инкубатора. Серийный номер определим позже. Модификация останется, она вписывается в структуру эксперимента. Генетическую карту мы подправим…

– Я правильно понял, что нынешней памяти не останется?

– Не совсем. Ее не останется на некий период времени. Надеюсь, не слишком длительный. А когда вернется… я надеюсь, у тебя получится дожить до того дня, когда она вернется.