Айне подобралась на цыпочках и, сев у двери, приникла к щели. Ей был виден угол комнаты с двумя экранам, разделенными белым швом, и сидящая в кресле Ева.

А вот Глеб стал вне поля зрения.

– И от чего же уберечь, золотко? Или, правильнее будет спросить, для чего?

– Для меня.

– Ну да, ну да… а начинался триллер так невинно… А Игорь где? Погиб поручик от дамских ручек? И смена новая нужна? Премного благодарен за доверье. Старый конь борозды не попортит. А что сожрете мозг, так, право, был ли нужен?

Ева медленно покачала головой. Она смотрела на Глеба и только на Глеба. И глаза ее сияли любовью.

– Она просто была очень молодой. У нее не было опыта.

– А у тебя, значит, есть? – напряжение в его голосе нарастает. Но убивать не спешит. Почему?

– У меня есть память всех циклов улья.

– И сколько их было?

– Два. И я помню их опыт.

– Нельзя помнить опыт, лапочка.

Айне осторожно тронула дверь, расширяя щель. Ева по-прежнему не обращала внимания ни на кого, кроме Глеба. Это хорошо. Пусть они разговаривают.

Нащупав рукоять пистолета, Айне вытянула оружие. Оно по-прежнему было тяжелым и неудобным. Но шанс будет лишь один, и надо им воспользоваться.

– Вы развиваетесь, – теперь Айне видела и Глеба, он сидел на корточках над телом беременной женщины и смотрелся в ее лицо. Лицо почему-то было гладким и блестящим. И Айне сообразила, что это – не лицо, а маска.

Снять пистолет с предохранителя. Держать крепко, двумя руками. Целиться, не прищуривая глаз. Направить ствол на цель, чтобы прицел, мушка и объект оказались на одной линии.

– А я поверил, что ты настоящая. В смысле, человек. Они вели себя иначе. Или правильнее сказать, это ты вела себя иначе?

– Я и была человеком.

– Неужели?

– У меня ее память, – Ева щепотью коснулась лба, и движение это сдвинуло ее с линии огня. – Я была Евой.