– А настоящая?

– Я настоящая.

– Ложь.

– Почему? Я помнила ее жизнь и ее смерть. Я испытывала ее эмоции. Я совершала поступки, которые совершила бы она. Я и есть Ева. Не надо, Глеб. Если ты убьешь меня…

– Одним монстром в мире станет меньше.

Расстояние большое, а цель маленькая. И Тода рядом нет. С ним легко стрелять и пуля всегда мишень находит. И потом Тод говорит, что Айне – умница, хотя на самом деле это он попадал.

– Я не монстр.

Ева поднялась, и за ней потянулась белесая паутина. Лопаясь, нити втягивались в кресло.

– Посмотри. Чем я отличаюсь от самок твоего вида?

– В том и проблема, что ничем. Мадам, не улыбайтесь, это страшно.

Страшно, что Ева заметит. И что Айне не попадет. Пули в пистолете нечестные, но данное обстоятельство не имеет значения, если трасса проляжет мимо цели.

А голос Глеба изменился:

– Вы убили этих людей.

– Нет. Мицелий хранит память о них, как сохранит память обо мне и о тебе. И восстановит в любой момент времени.

Ева шагнула, став чуть ближе.

Надо стрелять.

Нельзя. Тод говорил, что не стоит спешить. Что надо слушать себя, и тогда точно не пропустишь тот самый момент.

Айне не понимала. Ждала.

– Я говорю не о ДНК, Глеб. Я говорю о тебе как личности. Вспоминания. Характер. Накопленный опыт.

Еще шаг. И теперь она совсем близко. И стоит удобно, но внутри Айне тишина. Она не уверена, что момент нужный. Она не умеет оперировать эмпирическими образами.