Связь пока работала. И Адам раз за разом набирал номер, слушал гудки и, когда гудки сменялись музыкой, нажимал на кнопку повтора.

Цифры мелькали на экране, заслоняя бледное лицо.

– Ну же, Ева, не время для глупостей, возьми трубку!

Ева молчала.

Город кипел. Тянуло дымом. Выли сирены, на которые уже никто не обращал внимания. Взлетали стрекозиным роем вертолеты корпорации, и тромбы пробок закупорили артерии дорог.

Люди бежали.

Люди бежали слишком медленно. Им казалось, что время еще есть, немного, но хватит, чтобы собрать очередной тюк барахла, спрятать документы и серебряные ложечки, фарфоровое блюдце прабабки и шерстяные носки… люди выволакивали шмотье и в шмотье же тонули.

Те, кто умнее, выбирался налегке. Таких было немного.

– Вам нужно уходить, – нарушил молчание Янус. Он следил за Адамом и за городом, за обоими – с полнейшим равнодушием. – Эвакуация начата. Ваши родители…

– Где Ева?

– Не имею чести знать.

Врет. Всегда врет. Один слуга на двух хозяев. Поделить невозможно. Они с Евой пытались. Соблазняли обещаниями, окутывали лестью, стучались в щит отстраненности.

Не проломили.

– Янус, пожалуйста, скажи, где она?

Гудки снова сорвались. Скоро связь ляжет. И тогда что? Уходить? Без Евы? Невозможно. И Адам, оттолкнув молчаливого стража, выбежал из комнаты. Если Ева у себя… только бы она была у себя… пусть бы просто обкурилась, обкололась до комы, пусть что угодно, но лишь бы она была у себя.

Двери в ее апартаменты открыты.

Вещи валяются грудами. Вот шубка. Вот боа. Вот беззвучно стреляют капсулы с вельдом, добавляя в воздух вони. Вот зеркала передразнивают растерянного Адама.

– Где сестра твоя? – корчат рожи отражения. – Где твоя сестра, Адам?

– Я не знаю!

Он ногами распинывает кучи барахла.