– Ты смеешься надо мной?

Янус не ответил. Сукин сын точно знает, где прячется Ева, но не скажет.

– Да, контрольная выборка оказалась чистой, но те, которых ты привозил… достаточно было десятка химероидов на свободе, чтобы мир рухнул!

– Мир рухнул, – подтвердил Янус, прикусывая чубук. – Хотя поговаривают, что у Морган зараженных было несколько больше.

Ева спрятала окна за зеркалами. Стекла мутные, в пыли, и Адам, подняв с пола шелковую тряпку, вытирает пыль, пробивая окно в мир.

Мир горит. Черные столбы дыма – подпорки для неба, которое вот-вот рухнет обезумевшими стаями птиц. А земля потянется навстречу, корни поднимут дома, как на ладонях, стряхнут людей на когтистые лапы новых хозяев мира.

Надо бежать.

– Я не отвечаю за Саманту Морган. Но свой эксперимент я остановил. Слышишь?

– Вы – да, – отозвался Янус, вынимая трубку изо рта. И включились очистители воздуха, выбирая дым, предупреждающе застрекотал нейтрализатор диоксинов.

– Ева?

Кивок.

– И когда она начала снова? В поселках, да?

Еще кивок и уточнение:

– Она не начала. Она продолжила.

Маленькая упрямая Ева. Адам ведь однозначно выразился. Но когда ее останавливали запреты? Мог бы и догадаться. Но нет, слишком занят был.

Всегда слишком занят.

А Янус продолжает грызть трубку. Он только делает вид, что курит, как делает вид, что ему все равно. Адам ложится на пол, скомкав, сует под голову шубу и складывает руки на животе:

– Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь, что она задумала.

Молчание.

– Поселки ведь тоже важны? Она строила, я знаю.