– Наткнешься на этих кабальеро и будешь ты покойным putino, tio mio.

Только Ди остался, и Ди сказал:

– Он дело говорит. Вернулся бы ты к себе, amigo. Пусть твой друг сам о себе позаботится.

– Не могу, – сказал Бобби. И добавил с искренним любопытством: – А ты смог бы?

– Будь они обыкновенные люди, наверное, не смог бы, но это же не люди. Ты же сам слышал.

– Да, – сказал Бобби. – Но…

– Ты чокнутый, малыш. Росо loco.

– Наверное. – Он и чувствовал себя чокнутым. Росо loco, да еще как! Чокнутый, как мышь в сральне, сказала бы его мать.

Ди зашагал прочь. Он дошел до угла – дружки ждали его по ту сторону улицы, – потом обернулся, сделал из пальцев пистолет и прицелился в Бобби. Бобби ухмыльнулся и в ответ прицелился из своего.

– Vaya con Dios, mi amigo loco[32], – сказал Ди и зашагал через улицу, подняв воротник клубной куртки.

Бобби повернулся и зашагал в противоположную сторону, обходя омуты света от шипящих неоновых вывесок и стараясь, где можно, держаться в тени.

Напротив «Угловой Лузы» по ту сторону улицы было заведение гробовщика с надписью «ПОХОРОННЫЙ САЛОН ДЕСПЕНЬИ» на зеленой маркизе. В витрине висели часы с циферблатом, обведенные холодящим кольцом голубого неонового света. Надпись под часами гласила: «ВРЕМЯ И ПРИЛИВЫ НИКОГО НЕ ЖДУТ». Часы показывали двадцать минут девятого. Он успел вовремя, даже загодя, а за «Лузой» он увидел проулок, где можно было обождать в относительной безопасности, но у него просто не хватало сил стоять на месте и ждать, хотя он и знал, что так было бы разумнее всего. Он же был не мудрым старым филином, а напуганным ребенком, который нуждался в помощи. Он сомневался, что найдет ее в «Угловой Лузе», ну, а все-таки, если?..

Бобби прошел под объявлением «ЗАХОДИТЕ, ВНУТРИ ПРОХЛАДНО». Вот уж в чем он совсем не нуждался, так в кондиционере: вечер был жаркий, но его с ног до головы сковал холод.

«Бог, если ты есть, пожалуйста, помоги мне сейчас. Помоги мне быть храбрым… и пошли мне удачу».

Бобби открыл дверь и вошел.

Запах пива был много крепче, но зато посвежее, а комната с игровыми автоматами сверкала и гремела разноцветными лампочками и многоголосием. Где прежде играл один Ди, теперь толпились человек двадцать пять – все курили, все были в полосатых рубашках и в шляпах Фрэнка Синатры «Привет всем влюбленным», и все с бутылками пива «Будвайзер», поставленными на стеклянные крышки автоматов.

Возле стола Лена Файлса было гораздо светлее, чем раньше, потому что над стойкой, как и в комнате с игорными автоматами, горело больше лампочек (все табуреты перед ней были заняты). Сама бильярдная, такая темная в среду, теперь была освещена почище операционной. Каждый стол кто-то обходил или наклонялся над ним, ударяя по шарам в сизом тумане сигаретного дыма. Кресла вдоль стены все были заняты. Бобби увидел старого Джи, который задрал ноги на подставку для чистки обуви, и…