* * *

Лида проснулась ночью и закричала. В горле першило. Ей приснилось, что вместе со слухом пропал и голос. Так и не нащупав в темноте тапки, она отправилась в кухню. И снова вино. Снова пьеса «4′33″». Снова силуэт скрипки на подоконнике. Лида потянулась к ней и прижала ее к шее.

Сегодня вторник. А значит, Тартини.

Пальцы вспомнили «Дьявольскую трель» быстро. Вот только для Лиды она по-прежнему была пьесой Кейджа. Чем усерднее она водила смычком по струнам, тем отчаяннее боролась с желанием разреветься. Ее любимую музыку заглушало пыхтение поезда.

Она прекратила играть резко.

В голове вертелся вопрос: заколка или карманный?

Лида осушила бокал вина, а затем – со всей силы ударила скрипкой по стене. Еще и еще. Щепки посыпались на пол.

Инструмент ей теперь ни к чему. По крайней мере, она так думала, пока нечто не сказало:

– У тебя талант.

Лида застыла со скелетом скрипки в руках. На горизонте замаячил поезд. Неужели слух возвращается?

– Кто здесь? – Лида старалась говорить четко, но язык заплетался.

– Друг.

Часы, подаренные герром Шульцем, тикали оглушительно – где-то в висках, наперегонки с пульсом.

Лида зажмурилась и прислонила Zahnrad к уху. Нет, безумие. Герр Шульц не волшебник… Не волшебник.

– Как тебя зовут?

– Сокол.