я бы, без сомнения, сиганул вниз — тут уж выбирать не приходится. Хотя сначала я так не думал. Высота всегда была одной из моих многочисленных фобий. Если бы стёкла исчезли месяц назад, я бы топтался на карнизе и вопил, пока кто-нибудь не вызвал бы пожарных с этим, как его, батутом, круглым полотном, которое растягивают под окнами самоубийц.

Сейчас, думаю, я не сломал бы даже ног. Да, там всё будто нарочно сделано из бетона, но, глядя вниз, я не ощущал брожения жидкостей в теле — с некоторых пор.

А недавно заметил одну занятную вещь. В доме напротив, на третьем этаже, живёт женщина — я часто вижу как она курит на балконе, и от зрелища тлеющей в ночи искорки живот спазматически сжимается… Интересно, что видит она в моих окнах? Непроглядную темноту изо дня в день? Моё тихое помешательство? Или освещённую комнату и хозяина, скрючившегося за компьютером или ухаживающего за цветами?

Если так, то печально. Но речь сейчас не об этом.

А о том, что сегодня я смотрю на неё снизу вверх. А ведь её окна были прямо напротив моих! Заметил это вчера, между шестнадцатью и шестнадцатью-тридцатью, когда она вышла на балкон с чашкой чего-то горячего. Мы что, погружаемся под землю? Можно ли отнести это в счёт странностей и причуд квартиры или это лишь моё воображение?

Буду наблюдать…

2.

Юра Хорь сидел в оцепенении довольно долго. В холле пробили часы, извещая о том, что наступила полночь, последние посетители кафе потянулись к выходу, будто нарочно замедляя шаг, когда оказывались поблизости. Один не ушёл. Стоял рядом, пока Юра не поднял глаза.

— Твоя жена наверху, — сказала Саша. Она не спрашивала, она утверждала.

— Думал, вы с нами больше не разговариваете, — холодно сказал Юра, хотя у него не было повода злиться на эту женщину. Только на себя.

— И даже несмотря на это, мы всё ещё на «ты», — Саша возвышалась над ним, невозмутимая, как гора. — Можно мне присесть?

— Присаживайся, — Юра махнул рукой, что должно было означать «чего уж там… что было, то прошло».

Александра уселась на круглый стул и поджала под себя ноги, девочка-овечка, которой молодой человек купил первый в её жизни коктейль. Было в её позе что-то неестественное.

— Она очень расстроена. Я чувствую это даже через стену. Через несколько стен.

— Ты что, телепат?

Она похлопала себя по бокам и улыбнулась:

— Просто в большом теле умещается больше добросердия и отзывчивости. Скажем так, я верю, что любая душа испускает радиоволны, и чтобы поймать их и расшифровать, не нужен какой-то специальный ключ или радар на башке. Даже то, что твоя жена изрядно меня обидела, не меняет дела. Я довольно отходчива. А ты… за что ты на неё так обижен?