5.

Укрывшись на втором этаже среди старых, пропылённых вещей и грязных тарелок, оставшихся после жены, Хорь принялся дожидаться следующего визитёра. И тот, вернее, та не замедлила явиться. Она присела на подоконник, покачивая мыском туфли, довольно долго глядела на него, словно тигр, собирающийся с силами для решительного прыжка. Но вместо удавки или удара ножом в горло, Юра ощутил едва заметное прикосновение к волосам. Он качнулся на стуле и поднял голову, чтобы встретить взгляд холодных, беспокойных болотно-зелёных глаз.

— Вы всё сидите и чего-то ждёте. А между тем, ваш друг попросил об одолжении. Вы не собираетесь его выполнять? У него начались галлюцинации, и парень в шахтёрской каске говорит, что так и должно быть, когда бог входит в тебя, чтобы найти что-то, что оправдает в его глазах твоё существование. Ну, не знаю. Он не похож на священника, а этому сыщику явно требуется помощь.

Кажется, Наталья так и не заметила, что у Виля Сергеевича не хватает некоторых частей тела. Она качала головой каким-то своим мыслям и бездумно плевала на пол кожурки от семечек. Потом посмотрела на Юру, так, будто что-то вспомнила. Приблизив губы вплотную к его уху, прошептала:

— Он сказал, что если вы не сможете, тогда я должна убить его! Разве так бывает? Убивают только врачи, пьяные шофёры, да закоренелые убийцы. А я ни та, ни другая, ни третья… может вы — один из них, а? Тогда вы действительно должны это сделать. Только не говорите мне нет! Я не хочу знать. Не хочу быть замешанной в таких вещах.

Юра вновь не ответил. Когда Наталья отодвинулась, не попытавшись вновь его соблазнить, он ощутил разочарование. Некое подобие его, наверное, чувствуют звери в зоопарке, когда видят, как соседям в клетке через дорогу дают корм. Он обещал детективу, да… но обещал и Алёне. Обещал, что будет её оберегать, что доставит домой в целости и невредимости. Разве имеют смысл другие обещания, если не смог выполнить главного?

Жизнь ведь не кончилась, верно? — зазвучал в голове голос жены. — И было бы неплохо постараться, как сказала бы Саша, накрасить губы, даже если лицо пестрит синяками.

Юра постарался найти достойный ответ, но не смог.

Что Наталья не покинула его, учитель осознал далеко не сразу. Почувствовал запах ментола, напомнивший запах брелка-освежителя в машине, и увидел, что она курит, сидя на кровати жены и подогнув под себя ноги. Туфли валялись внизу, как парочка растоптанных детских игрушек.

— Я могу быть с вами откровенной? — спросила она, не замечая взгляда, которым он её наградил. Прямо сейчас Юра желал, чтобы эта корчащая из себя невинную овечку прислужница дьявола умерла от какой-нибудь из двухста шестидесяти девяти хворей из списка «Двести семьдесят болезней, смерть от которых наступает внезапно» — потому, что Юра помнил как минимум одну, что, поражая мозг, воздействует на центр удовольствия, заставляя несчастного испытывать один экстаз за другим. — Хочу попросить вас о том же, о чём просил детектив. Если Моше и в самом деле хочет, чтобы я была с ним, если он меня простил — я собираюсь идти к нему. Я бы шагнула из окна, но здесь слишком низко, чтобы сломать даже ногу. Я бы приняла таблетки, но совершенно в них не разбираюсь. Кроме обезболивающих и Карсила, которые мне прописывал врач. Я бы утопилась, но это озеро… оно вгоняет в тоску, а я предпочла бы умереть с положительными эмоциями и под какую-нибудь хорошую музыку. Под Луи Армстронга, например.