— В бак на чердаке вода поступает не менее чистая, чем в водопроводе, — заверил я. — Может, даже чище, чем на большом острове, хотя довольно жесткая. При отсутствии водопровода главная проблема — это канализация: раз в две недели приезжает цистерна очистить выгребную яму — у них вакуумный насос с удлиненной трубой, специально для этого дома. Ну да они обязаны это проделывать, ничего не попишешь — таковы правила.

Канализацией профессор тоже не заинтересовался. Собственно, он потерял интерес ко всему подземному комплексу, как только осознал, что тут нет вообще никаких артефактов, привезенных обратно в Старый Свет из города трески и бобов^{160}. Пещера контрабандистов оставила Тербера совершенно равнодушным; в душе его явно не было места для романтики.

В кухне он тоже не усмотрел ничего примечательного, зато внимательно изучил комнату с телевизором в поисках хоть чего-нибудь несовременного. Затем я отвел гостя наверх. В спальне он долго не пробыл, но, когда дошел до чулана, глаза его так и загорелись.

— Если что-то еще и найдется, то только здесь, — обронил я, хотя в пояснениях нужды не было. — Но вы тут надолго застрянете. Ищите в свое удовольствие, а я пока пойду нам обед состряпаю.

— Ну что вы, право, не нужно, — из вежливости запротестовал он.

— Да мне не сложно, — заверил я. — Вы, скорее всего, здесь до ночи провозитесь — боюсь, барахла тут полно. За годы столько всего накапливается, правда? Когда я в последний раз сюда перебрался, порядка было больше, но если живешь один…

— То есть вы здесь не всегда жили? — уточнил профессор, вероятно испугавшись, что ему понадобится осматривать еще какие-то помещения.

— Боже мой, конечно нет, — отозвался я. — Я десять лет был женат, и мы тогда жили в Ист-Каусе, на другой стороне острова. Здесь маленьким детям не место. Я вернулся сюда, когда развелся, — но все, что привезли из США в тридцатых годах, отсюда никуда не девалось. Я, видите ли, так и не смог сдать этот дом, даже в качестве летней дачи. Все это время он простоял запертым; никто сюда не вламывался. На острове ведь преступности почти нет.

И, предоставив гостя самому себе, я ушел готовить обед. Я подал на стол холодное мясо с фермерского рынка, зеленый салат, хлеб с маслом, бейквеллские пирожные^{161} — и то и другое местной выпечки — и свежезаваренный чай. На сей раз я взял два пакетика «Эрл Грея» на один «Браун лейбл», а воды налил из другого крана.

— Чего я не понимаю, — заявил я, пока гость наворачивал за милую душу, — при чем тут анатомия ужасного и физиология страха. Какое отношение рак и молекулы-триггеры имеют к подспудным инстинктам и наследственной памяти?