«О нет, я одинока, – подумала она. – Я здесь, в собственной голове, совершенно одна, и ты понятия не имеешь, каково это».

– Мы вас вылечим, ахнуть не успеете.

«Он, что, думает, я ахаю да охаю? Он думает, я так себя веду?»

Задумавшись, доктор долго рассматривал свои дипломы в рамках, висящие на стене, потом перевел взгляд на собственные ухоженные ногти, затем – на ручки и блокнот, разложенные на столе. Но на Жаклин он не смотрел. Глазел куда угодно, только не на Жаклин.

– Я знаю, – снова принялся говорить он, – через что вы прошли, и это был травматический опыт. У женщин есть определенные потребности. И если они не удовлетворяются…

«Да что он знает о женских потребностях? Ты же не женщина», – она подумала, что сказала это про себя, а не вслух.

– Что? – переспросил он.

Она что, заговорила? Жаклин покачала головой, отрицая собственную речь. Он продолжил, снова вошел в ритм:

– Я не буду прогонять вас через эти бесконечные сеансы психотерапии. Вы же этого и сами не хотите, не так ли? Вас нужно лишь слегка подбодрить, немного вам помочь, чтобы вы могли спокойно спать по ночам.

Он начал ужасно раздражать ее. Его снисходительность была настолько глубока, что, кажется, не имела дна. Он вел себя как всезнающий, всевидящий Бог-Отец. Словно ему было явлено чудесное прозрение, посвятившее доктора во все секреты женской души.

– Разумеется, я пытался в прошлом проводить с пациентами терапевтические сессии. Но, говоря между нами…

Он слегка похлопал ее по руке. Ладонь Отца на тыльной стороне ее ладони. По идее, она сейчас должна быть польщена, обнадежена и даже слегка покорена.

– …но, говоря между нами, это столько болтовни. Бесконечная болтовня. И если говорить начистоту, какой от нее толк? У нас есть проблемы, у всех. И мы не можем их просто заболтать, ведь так?

«Ты – не женщина. Ты не похож на женщину, ты не чувствуешь себя как женщина…»

– Вы что-то сказали?

Она покачала головой.

– Мне показалось, вы что-то сказали. Пожалуйста, не стесняйтесь, будьте честны со мной…

Она не ответила, а он, казалось, устал имитировать близость. Встал и подошел к окну:

– Я думаю, вам будет лучше всего…

Доктор стоял против света: загораживал собой вид на вишни, растущие на газоне под окном. Она смотрела на его широкие плечи, на узкие бедра. Настоящее воплощение мужчины, как сказал бы Бен. Детей ему не вынашивать. С таким-то телом он создан переделывать мир. А если с миром не получится, то вполне сгодится чужой разум.