– Да.

– Сюда?

Он кивнул. Ему нравилось сидеть у окна, из которого открывался вид на лужайку и теплицу. День выдался замечательный: ветер гонял пухлые пушистые облака, и их тени плыли по идеально подстриженной траве. Может, заняться рисованием, как Уинстон, подумал он. Запечатлеть любимые пейзажи; может быть, написать сад или даже портрет обнаженной Ракель, увековечить ее в масле, прежде чем ее грудь окончательно и бесповоротно обвиснет.

А она уже мурлыкала у него за спиной, неся чашку кофе.

– Ты в порядке? – спросила она.

Тупая сука. Разумеется, он не в порядке.

– Конечно.

– К тебе гости.

– Что? – Он выпрямился в кожаном кресле. – Кто?

Она улыбнулась.

– Трейси, – ответила она. – Она хочет зайти и обнять тебя.

Он тихо зашипел. Тупая, тупая сука.

– Хочешь увидеть Трейси?

– Конечно.

Маленькая неожиданность, как он в шутку ее называл, стояла у двери в ночной рубашке.

– Привет, папочка.

– Здравствуй, милая.

Уже в таком возрасте подражавшая походке матери, малышка проплыла по комнате к нему.

– Мамочка сказала, ты заболел.

– Мне уже лучше.