– И вот мы снова встретились, – произнес сутенер. – Счастлив, как никогда.

– Я… не трогал его, – выдохнул Гэвин.

Безымянный подручный, тот, который не Кристиан, толкнул Гэвина к стене. Гэвин поскользнулся на грязной земле и попытался устоять, только вот ноги стали ватными. Как и его самолюбие. Не время притворяться храбрецом. Он будет умолять, ползать на коленях и лизать им подошвы, лишь бы они перестали. Что угодно, лишь бы ему лицо не испортили.

А это занятие было у Преториуса любимым, по крайней мере, так говорили на улицах. Он обладал редким даром – мог безнадежно искалечить любого тремя взмахами бритвы, и тогда жертва уносила свои губы в кармане на память.

Гэвин оступился, упал и зашлепал ладонями по мокрой земле. Что-то мягкое и гнилое выскользнуло у него из-под руки.

Не-Кристиан обменялся ухмылкой с Преториусом и спросил:

– Ну, разве он не очаровашка?

Сутенер хрустел орехом:

– Мне кажется, этот парень наконец-то нашел свое место в жизни.

– Я его не трогал, – взмолился Гэвин.

Ему оставалось только отрицать и отрицать. Без конца. Даже когда дело станет совсем безнадежным.

– А, по-моему, ты виновен, – ответил Не-Кристиан.

– Пожалуйста.

– Мне бы очень хотелось поскорее покончить с этим, – сказал Преториус, взглянув на часы. – У меня назначены встречи, людям нужны удовольствия.

Гэвин смотрел на своих мучителей. Освещенная фонарями улица была в двадцати пяти ярдах от него. Если бы он смог прорваться через оцепление из трех фигур…

– Позволь мне поправить твое лицо. Небольшое преступление против моды.

Преториус держал в руке нож. Не-Кристиан достал из кармана мяч на веревке. Мяч суют в рот, веревку обматывают вокруг головы, и вы не закричите, даже если от этого будет зависеть ваша жизнь. Вот он, нужный момент.

Вперед!

Гэвин сорвался с места, как спринтер со старта, но его подошвы заскользили на помоях, и он потерял равновесие. Вместо того чтобы рвануть к свободе и безопасности, он споткнулся и упал на Кристиана, а тот опрокинулся на спину.

Мгновение напряженной схватки, и вот уже Преториус вскочил на ноги и, лично запачкав руки о «белый мусор», поставил его на ноги.