Антон рассмеялся собственной шутке, бросил под ноги окурок, вдавил в землю носком кроссовки.

– Приходи, – повторил Егор вполне серьезно. – Вдруг что-нибудь интересное увидим?

– Не знаю. Дел полно.

На самом деле никаких важных дел у Антона не было. Он купил в аптеке мазь, растер ноющее колено и до вечера валялся перед телевизором. Боль утихла, захотелось размяться, Антон вышел на задний двор и кувыркался на турнике, пока не вспотел. Он все время думал о ведьме, представлял, как она забирает младенцев, несет домой, а потом ест, будто курицу или утятину, на ужин.

Мысль была пугающе реалистичная, потому что Егор, конечно, врун, но днем говорил совершенно серьезно – это было видно. И даже если баба Глаша не ест детей, то что она с ними делает? Зачем ей новорожденный?

В конце концов Антон не выдержал и отправился к Егору около семи часов, когда солнце уже начало потихоньку клониться к закату. Небо – с утра прозрачно-голубое – становилось бледным, серым, а над крышами домов на западе будто разошлось на лоскуты красных оттенков.

– Пришел! – обрадовался Егор. – Мы как раз собирались выдвигаться. Тетя Валя ушла минут десять назад.

Рядом с Егором стоял семиклассник Филипп. Антон знал его по баскетболу – к пятнадцати годам Филипп вымахал до внушительных метра восьмидесяти и отлично стоял в обороне.

– А ты тут зачем? – брякнул Антон, пожимая протянутую ладонь.

– Он на обмен пришел. Ну, я его и подтянул в нашу компанию, – ответил Егор. – Втроем вообще ничего не страшно, да?

Антон вспомнил, что Филипп хотел обменяться с Егором велосипедами. У Егора был почти новенький, складной, а у Филиппа старый, но зато дорогой, привезенный откуда-то из-за границы. Егор хотел его разобрать, привести в порядок и завоевывать сердца девушек у местного ДК.

Они пошли вдоль дворов по едва приметной тропинке. За заборами лаяли собаки. Антону было неуютно, но он никак не мог понять причину. Боялся, что ли?

– Я тоже слышал эту историю про бабу Глашу, – внезапно сказал Филипп. – Мама как-то папе рассказывала. О том, что у нее вместо зубов – вязальные крючья. Люди ей приносят в жертву детей, а она вцепится вот так в ребенка крючьями и тащит.

– За бочок, – хихикнул Егор.

– Пацаны из моего класса как-то хотели к ней забраться. Сунулись к забору, а она из калитки выбежала с хворостиной и давай их хлестать по спинам. Еле убежали.

– Кончайте нагнетать! – не выдержал Антон. – Вон ее дом.

Дом стоял в тупике, прятался от посторонних глаз за пышными кустами сирени. Видна была только крыша, где старый шифер давно покрылся коричневым и зеленым мхом, да еще часть тоже старого и кривого забора.