– Красота, – сказала мама. – Давай сегодня дома посидим?

– А школа?

– Ну ее! Все равно ты из-за меня проспала. Тем более в нашем логове давно пора навести марафет.

– А бабушка где? – спросила Катя.

– Ушла куда-то. Причем с гостинцами. В буфете хоть шаром покати, один хлеб остался.

– Странно, – заметила Катя. – Я думала, у бабушки нет друзей. Кроме чертей.

– Может, они всё и слупили? – засмеялась мама.

Следующие несколько часов они, повязав головы косынками, вместе наводили порядок. Мыли полы, обметали по углам годами копившуюся паутину, протирали оконные стекла и подоконники. Только в бабушкиной комнате прибираться не стали – Катя сказала, что бабушка не велела… но на самом деле она боялась, что против будут те, что шептались по углам. Папину комнату тоже трогать не стали – мама вообще старалась забыть о ее существовании.

Вскоре после того, как они закончили, бабушка вернулась с пустой корзиной в руках. Окинув недовольным взглядом свои преобразившиеся владения, она молча кивнула маме и скрылась у себя в комнате.

– Что это с ней? – удивилась Катя.

– Почем я знаю, – пожала плечами мама. – Зато я, кажется, догадалась, куда она ходила. На кладбище. – Она кинула на дверь бабушкиной комнаты неприязненный взгляд, словно, навещая папину могилу, бабушка предавала их.

– А зачем с едой?

Мама пожала плечами:

– На могиле иногда оставляют. Ну, знаешь, как угощение для покойника.

– Это-то понятно, зачем так много?

Мама снова пожала плечами.

– Давай в такой хороший день не будем о кладбищах. Айда на речку?

Под раскинувшейся шатром старой плакучей ивой стояла резная скамеечка. В погожие дни на ней хорошо было сидеть, глядя на скользящих вдоль берега уток. А если сощуриться, играющие на воде блики брызнут острыми лучиками.

– Вода холоднющая, жалко, – вздохнула Катя. – А то искупались бы. – Вытащив из кармана горбушку хлеба, припасенную с завтрака, она кинула ее в воду.