…Заходя в папину комнату, Катя могла часами перебирать его вещи. Листала книги, гоняла на старом патефоне пластинки, хотя они жутко хрипели (почти как мама тогда), рылась в игрушках. Ей казалось, что где-то здесь таится ответ на вопрос, почему хороший человек однажды взял на кухне самый большой нож, вышел на улицу и попытался снасильничать девушку, возвращавшуюся домой с позднего свидания. Катя видела фотографию той девушки в газете – симпатичная, курносая, с волосами как лен, она радостно улыбалась фотографу, не подозревая, что вскоре закончит жизнь на мокром холодном асфальте.

Но ответов не находилось. В книжках авторы (что классики, что современники) проповедовали исключительно разумное-доброе-вечное; певцы на пластинках пели о том, что нет ничего прекраснее дружбы, а если и есть – так только любовь; не было здесь ничего из «современной западной культуры» – тяжелой музыки, боевиков, ужастиков и пошлых фильмов, на которых, если верить русичке Надежде Филипповне, могут вырасти только бандиты и маньяки; и ничто не объясняло, почему хороший человек так искромсал ножом тонкую девичью шею, что при попытке поднять тело голова отвалилась.

4

4

Катя приплелась из школы, с трудом волоча ноги. Грязная и жалкая, замерла на пороге бабушкиной комнаты, беззвучно шевеля разбитыми губами, потом бросила портфель с русалочкой, украшенный живописными отпечатками подошв, и кинулась к бабушке на грудь.

Конечно, этого следовало ожидать. В последней четверти среди младшеклассников гуляла веселая кричалка: «Рощина-сяка – дочка маньяка!» Со всех сторон Катю сверлили враждебные взгляды; куда бы она ни пошла, ее преследовали шепотки. Учителя не вызывали ее к доске и вообще старательно делали вид, что никакой Катерины Рощиной на свете не существует. Даже Ленка пересела как можно дальше. Одно утешало: про то самое, стыдное и страшное, что чуть не произошло между нею и папой, никто не узнал. Но в тот день Катю ждал новый удар. Войдя в класс, она увидела, что Ленка восседает на парте с потрепанной газетой в руках, окруженная стайкой мальчишек, и вслух читает статью о папе. Ленка читала ясным звонким голосом: недаром у нее была пятерка за скорочтение. Пацаны слушали затаив дыхание. Катя тоже на мгновение перестала дышать. Затем она подлетела к Ленке и вырвала газету.

– Ты! – крикнула она, не находя слов.

– Жопой нюхаешь цветы, – тут же срифмовал один из юных слушателей, Стас Ширшов, первый задира в классе. И загоготал.

– Кто я? – спросила Ленка, смерив Катю надменным взглядом.

– Предательница, – сказала Катя.