— Ох, ну и ладно. Ты не занимался с ней сексом. Можешь и дальше не заниматься сексом с кем хочешь, Фил. Не в этом моя позиция.

Фил чувствовал себя чайником, готовым взорваться на плите.

— Какова твоя позиция? — спросил он как можно спокойнее.

— Я хочу сказать, что ты солгал мне.

Наступила тишина.

— Как я солгал тебе?

Если бы взгляды могли убивать, Фил был бы мёртв уже десяток раз. Её глаза устремились на него.

— Прежде чем мы с тобой занялись любовью, я спрашивала тебя, не так ли? Я спросила тебя, был ли ты всё ещё связан с Вики и любишь ли ты её? И ты сказал нет.

— И это была правда! — крикнул он.

— Так что она делала в твоей комнате, когда ты стоял там с полотенцем, обёрнутым вокруг твоей талии?

— У неё была проблема, — сказал он. — Её избили, и ей нужно было где-то отдохнуть.

— Так именно в твоей кровати она должна была это сделать?

— Она спала на моём диване! Я её не трогал! И я только что сказал тебе — я не занимался с ней сексом!

Снова наступила тишина, но это была не созерцательная тишина; это была насмешливая тишина.

— Так ты говоришь мне, — спросила Сьюзен, — что с тех пор, как ты вернулся в город, ты не спал с ней?

— Я… — начал Фил.

Была вещь, которую он никогда не смог бы сделать, — это солгать ей. Если бы он солгал ей, то был бы самым лживым мудаком на свете!

— Ну… — признался он, — однажды это случилось. Но не сегодня! Это было на прошлой неделе — ещё до того, как мы с тобой начали встречаться.

Казалось, она сидела в тусклой тени, порождённой её собственным гневом и разочарованием. От этого её светлые волосы стали менее яркими, а голубые глаза — как тусклые серые камни. Её голос казался таким же удручающим, когда она сказала:

— Я должна была сойти с ума, чтобы поверить такой куче дерьма…