Она никогда больше не хотела снова думать о тех временах и о том тусклом коридоре на втором этаже, но теперь воспоминания вернулись к ней так ясно и отчетливо, что она могла ощутить запах мастики на полу, могла вновь видеть молочное пятно света, падающего из большого окна, могла слышать сонный стрекот старых механических пишущих машинок, пережевывающих очередную груду бюрократической рутины.
Что им нужно? Господи Боже, что могло быть нужно людям из дома номер 666 по Гири-стрит от нее сейчас, после стольких лет?
«Порви его!» — почти заорал голос внутри, и приказ этот был таким повелительным, что она едва так и не сделала.
Но вместо этого она надорвала конверт. В нем лежал один листок — ксерокопия. И хотя на конверте был ее адрес, она с изумлением увидела, что письмо адресовано не ей, а... шерифу Алану Пэнгборну.
Ее взгляд скользнул в самый низ письма. Имя, напечатанное под нацарапанной подписью, читалось как Джон Л. Перлмуттер, и имя это задело в ней какой-то далекий-далекий колокольчик. Взгляд ее скользнул еще ниже и в самом конце письма она увидела примечание: «Копия: Патриции Чалмерз». Что ж, это была ксерокопия, а не оригинал, и это прояснило загадку: почему оно адресовано Алану, а конверт ей (а также устраняла ее первую смущенную мысль, что ей прислали письмо по ошибке). Но что, скажите на милость...
Полли уселась на скамейку-качалку в прихожей и стала читать письмо. Лицо ее отражало целую вереницу самых разных эмоций, которые набегали словно облака на небо в неспокойный, ветреный день: удивление, догадка, стыд, ужас, злость и, в конце концов, ярость. Один раз она громко вскрикнула: «Нет!» — но потом силой заставила себя вернуться к письму и медленно дочитать его до конца.