— Номер Один, Номер Один, вызывает база. Вы меня слышите? Прием?

Глаза Брайана оторвались от Алана и уставились в направлении фургона и звука голоса Шейлы Бригем — голоса власти, голоса полиции. Алан увидел, что если паренек и был на грани какого-то признания (а возможно, он лишь принимал желаемое за действительное), то теперь этот момент прошел. Лицо мальчика закрылось, как дверца погреба.

— Сейчас иди домой, Брайан. Мы еще поговорим с тобой об этом... этом твоем сне... позже. Идет?

— Да, сэр, — сказал Брайан. — Наверно.

— А ты тем временем подумай о том, что я тебе сказал: быть шерифом — в основном и значит заставлять страшные штуки убираться восвояси.

— Мне нужно идти домой, шериф. Если я скоро не появлюсь дома, мама будет здорово ругать меня.

— Ну что ж, нам это ни к чему, — кивнул Алан. — Ступай, Брайан.

Он проводил мальчика взглядом. Голова Брайана была низко опущена, он опять, казалось, не столько ехал на велосипеде, сколько волочил его у себя между ног. Что-то тут было не так, настолько не так, что все поиски причин случившегося с Уилмой и Нетти отступали для Алана на второй план по сравнению с необходимостью выяснить, что же придало такое усталое и затравленное выражение лицу этого паренька.

В конце концов женщины были мертвы и лежали в могилах. Брайан Раск пока еще был жив.

Алан подошел к старому, видавшему виды фургону, который должен был продать еще год назад, сунулся внутрь, взял радиомикрофон и нажал на кнопку передачи.

— Да, Шейла, это Номер Один. Я слышу — говори.

— Вам звонил Генри Пейтон, Алан, — сообщила Шейла. — Он велел передать, что это срочно. Он хочет, чтобы я соединила вас с ним.

— Давай, — сказал Алан, чувствуя, как учащается пульс.

— Это может занять несколько минут.

— Отлично. Я буду здесь. Номер Один закончил.

Он облокотился на крыло машины в пятнистой тени, зажав в руке микрофон, и стал ждать, раздумывая, что такое срочное случилось в жизни Генри Пейтона.

13