— Нет, я не морочу тебе голову. Поделись со мной одним крутым секретом, Нэтти, и тогда я, может быть, тоже поделюсь крутым секретом с тобой. Очень крутым.

— Серьезно? — Голос Нэтта Копленда моментально смягчился, стал вкрадчивым, почти благоговейным. — Ты мне не вешаешь лапшу, Эйс?

— Это лучшая лапша, какая у меня была, Нэтти-Недотрога. Так-то, дружок.

— И ты берешь меня в долю?

— Можешь не сомневаться, — сказал Эйс, никоим образом не собираясь этого делать. Он вытряхнул еще три или четыре необычных монетки из старой выцветшей упаковки и пальцем подровнял их в один ряд. — Но ты должен оказать мне любезность.

— Говори.

— Что тебе известно про белые центы?

На другом конце возникла пауза. Потом Нэт осторожно спросил?

— Белые центы? Ты имеешь в виду стальные центы?

— Я не знаю, что я имею в виду, — ты коллекционируешь монеты, а не я.

— Взгляни на дату выпуска. Посмотри, они с сорок первого по сорок пятый?

Эйс перевернул лежащие перед ним центы. Один был 1941-го; четыре — 43-го; последний — 45-го года.

— Ага. Точно. Сколько они стоят, Нэт? — Он попытался не выдать голосом волнения, но это ему не совсем удалось.

— Не много, если сдавать но одному, — сказал Нзт, — но намного больше, чем обычные центы. Может, по два доллара за штуку. Если они не бэо.

— Что это значит?

— Не бывшие в обращении. В хорошем состоянии. У тебя их много, Эйс?

— Не очень, — сказал Эйс. — Не очень, Нэтти-дружочек. — Но он был разочарован. Всего у него шесть свертков, значит, три сотни монет, и те, что лежали перед ним, были, на его взгляд, не в самом прекрасном виде. Не так, чтобы уж совсем замусоленные, но далеко не сверкающие новизной. Шестьсот долларов, максимум — восемьсот. Вряд ли тянет на большой куш.

— Привози их сюда и дай мне взглянуть, — предложил Нэт. — Я могу заплатить тебе по потолку. — Он поколебался и добавил: — И привези с собой немножко этого твоего пороху.

— Я подумаю, — сказал Эйс.

— Эй, постой! Эйс, не вешай трубку!