2

Лопата оказалась именно там, где он сказал, — стояла у одной из стен в пыльном луче пробивающегося сквозь щель в стене солнца. Полли взялась за гладкую, отполированную многими руками ручку.

Вдруг ей показалось, что она услышала тихое низкое рычание, донесшееся из тени сарая, словно взбесившийся сенбернар, убивший Большого Джорджа Баннермэна и послуживший причиной гибели Тада Трентона, был все еще здесь — восстал из мертвых и ждал своих новых жертв. Руки Полли покрылись гусиной кожей, и она торопливо вышла из сарая. Дворик тоже являл собой не очень радостное зрелище — с этим пустынным домом, уставившимся на нее, — но все же был лучше, чем сарай.

«Что я здесь делаю?» — снова горестно спросил внутренний голосок, и ответил ему голос тети Эвви: «Становишься призраком, вот что ты делаешь. Ты становишься призраком».

Полли зажмурилась.

— Прекрати! — яростно прошептала она. — Сейчас же прекрати!

— Вот это верно, — сказал Лиланд Гонт. — И потом, экая важность ? Это всего лишь маленькая безобидная шутка. А если от нее и случится что-то серьезное — разумеется, этого не произойдет, по предположим, — кто тому будет виной?

— Алан, — прошептала она. Ее глаза беспокойно бегали, а руки нервно сжимались и разжимались. — Если бы он был здесь и поговорил со мной... Если бы он сам не отдалился от меня, не совал свой нос в то, что его не касается...

Слабый голосок снова попытался было заговорить, но Лиланд Гонт вырубил его, прежде чем он смог произнести хоть одно словечко.

— И это верно, — сказал Гонт. — А насчет того, что ты здесь делаешь, Полли, — ответ очень простой: ты платишь. Вот что ты делаешь, и вот все, что ты делаешь. Призраки тут совершенно ни при чем. И запомни одно, потому что это самая простая и самая чудесная сторона коммерции: как только за вещь заплачено, она принадлежит тебе. Ты ведь и не рассчитывала, что такая чудесная штуковина окажется дешевой, верно? Но когда ты расплатишься, она станет твоей. Ты вольна распоряжаться, как хочешь, с тем, за что ты заплатила. Ну а теперь ты так и будешь стоять здесь и слушать все эти старые испуганные голоса или сделаешь то, зачем пришла?

Полли снова открыла глаза. Азка неподвижно висел на конце цепочки. Если он и двигался раньше, в чем Полли уже не была уверена, то теперь замер. Дом был обыкновенным домом; слишком долго простоявший пустым, он теперь являл все неизбежные признаки запустения. Окна были не глазами, а обычными дырками с выбитыми стеклами — результат озорных мальчишеских игр. Если она и слышала что-то в сарае — а она уже не была уверена в этом, — то это был всего лишь треск рассыхающихся от необычной для октября жары досок.