Бабс Миллер кралась вдоль Зала Дочерей Изабеллы, замирая на месте всякий раз, как бело-голубая вспышка прорезала небеса. В одной руке она сжимала ломик, а в другой — автоматический пистолет от мистера Гонта. Музыкальная шкатулка, которую она купила в «Самом необходимом», болталась в кармане накинутого на Бабс мужского плаща, и если кому-нибудь вздумается украсть ее, он тут же заглотит добрую унцию свинца.

Кому вздумается совершить столь низкий и грязный поступок? Кто захочет украсть музыкальную шкатулку, когда Бабс еще даже не выяснила, что за мелодию та играет?

«Ну, — подумала она, — во всяком случае, скажем так — надеюсь, Синтия Роз Мартин не станет вертеть сегодня вечером своим личиком. А если станет, она больше нигде не будет вертеть своим личиком — по крайней мере на этом свете. Она что, думает, я... полная дура?»

Но пока что ей нужно сыграть одну маленькую шутку. Розыгрыш. Разумеется, по просьбе мистера Гонта.

— Вы знаете Бетси Вайге? — спросил ее мистер Гонт. — Ну конечно, знаете, не так ли?

Разумеется, она ее знала. Она знала Бетси еще со школьной скамьи, когда они вместе бегали на танцульки и были неразлучными подружками.

— Отлично. Наолюдайте за ней через окошко. Она усядется на свое место. Поднимет листок бумаги и увидит что-то под ним.

— Что? — с любопытством спросила Бабс.

— Не важно что. Если вы рассчитываете хоть когда-нибудь отыскать ключ к музыкальной шкатулке, то лучше захлопните ваш рот и раскройте уши — поняли, моя дорогая?

Она поняла. И она поняла еще кое-что. Мистер Гонт иногда бывал страшным человеком. Очень страшным.

— Она возьмет то, что будет лежать под листком бумаги. Она станет рассматривать это. Начнет раскрывать. К тому времени вы должны уже стоять у двери. И ждать, пока все обернутся к левому дальнему углу зала.

Бабс хотела спросить, почему они будут все это делать, но решила, что лучше не спрашивать.

— Когда они цбернутся, вы просунете раздвоенный конец ломика под дверную ручку. Другой конец опустите к земле. И сильно надавите.

— Когда мне кричать? — спросила Бабс.

— Вы сами поймете. Они все будут выглядеть так, словно им пальнули в задницу красным перцем с солью. Вы помните, что вы должны крикнуть, Бабс?

Она помнила. Похоже, это была шутка не из приятных — над Бетси Вайге, с которой они, держась за руки, бегали в школу, но, с другой стороны, она также казалась вполне безобидной (ну... почти безобидной), а кроме того, они ведь уже не дети — ни она, ни та маленькая девчушка, которую она почему-то звала всегда — Бетти Ля-Ля. Все это было давным-давно. И, как заметил мистер Гонт, никто никогда на нее не подумает. Да и с чего бы кто-то стал подозревать ее? В конце концов Бабс с мужем были адвентистами Седьмого Дня, и что до нее, так и католики, и баптисты вполне заслуживали того, что получали, — включая и Бетти Ля-Ля.