Перед мысленным взором Алана вновь возникло лицо — нечто среднее между лицами Тодда, Шона и его жены — и внезапно исчезло, уступив место бледному испуганному личику Брайана Раска. Он выглядел точно таким, каким Алан видел его сегодня днем.
— У тебя невеселый вид, Брайан.
— У тебя невеселый вид, Брайан.
— Да, сэр.
— Да, сэр.
— Значит, ты И Гонт не оказывает?
— Значит, ты И Гонт не оказывает?
— Да, сэр... И если вы включите эту штуку, вы тоже станете невеселы. Он хочет, чтобы вы посмотрели это, но не потому, что желает оказать вам любезность. Мистер Гонт не оказывает любезностей. Он хочет отравить вас, вот и все. Как он отравил всех остальных.
— Да, сэр... И если вы включите эту штуку, вы тоже станете невеселы. Он хочет, чтобы вы посмотрели это, но не потому, что желает оказать вам любезность. Мистер Гонт не оказывает любезностей. Он хочет отравить вас, вот и все. Как он отравил всех остальных.
И все равно, он должен это посмотреть.
должен
Его пальцы дотронулись до кнопки и погладили гладкую поверхность ее квадратика. Он постоял так, а потом оглянулся вокруг. Да, мистер Гонт все еще был здесь. Где-то. Алан чувствовал его тяжелое присутствие — оно одновременно угрожало и прельщало. Он вспомнил о записке, которую оставил мистер Гонт. Я знаю, что Вы долго и упорно интересовались тем, что произошло в несколько последних мгновений жизни Вашей жены и Вашего младшего сына...
Я знаю, что Вы долго и упорно интересовались тем, что произошло в несколько последних мгновений жизни Вашей жены и Вашего младшего сына...
«Не делайте этого, шериф, — прошептал Брайан Раск. Алан видел это бледное, страдающее предсмертное личико, глядящее на него из-за сумки-холодильника на багажнике велосипеда — сумки, набитой бейсбольными вкладышами. — Пускай прошлое спит. Так лучше. И потом, он лжет; вы же ЗНАЕТЕ, что он лжет».
«Не делайте этого, шериф
Пускай прошлое спит. Так лучше. И потом, он лжет; вы же ЗНАЕТЕ, что он лжет».
Да. Он знал. Это он знал.
И все равно он должен взглянуть.
должен
Палец Алана нажал на кнопку.