— Это поганая мысль, Норрис, ты же...

— Нет, — мрачно сказал Норрис. Он отвернулся и сплюнул кровь изо рта. — Это единственная мысль. Давай. Помоги мне.

Ситон Томас повел его к патрульной машине № 2.

9

Если бы Алан не взглянул в зеркало, прежде чем задним ходом выехать на улицу, он сбил бы Полли, дополнив этот вечер еще и тем, что раздавил бы женщину, которую любил, задними колесами своего старого фургона. Он ее не узнал; она была для него лишь женской фигурой на фоне пламени, бушевавшего на другой стороне улицы. Он ударил по тормозам, и в следующее мгновение она уже колотила в стекло его машины.

Не обращая на нее внимания, Алан снова дал задний ход. Сегодня вечером у него нет времени заниматься городскими проблемами; у него есть свои личные. Пускай они перебьют друг друга, как дикие звери, если уж им так этого хочется. Он едет в Меканик-Фоллс. Он найдет того, кто убил его жену и сына в отместку за четыре года в Шoyшэнкской тюрьме.

Полли схватилась за ручку дверцы, и ее почти вынесло на развороченную, пылающую улицу. Она надавила на кнопку под ручкой — руку пронзил приступ дикой боли, — дверца распахнулась, и она отчаянно вцепилась в нее, поджав ноги, пока Алан разворачивался. Фургон встал передком к нижней части Мейн-стрит. В своем отчаянии и ярости Алан совершенно забыл, что уже не было моста, по которому можно было выехать из города в этом направлении.

— Алан! — закричала она. — Алан, стой!

Это он услышал. Каким-то образом он расслышал этот крик, несмотря на дождь, гром, ветер и треск жадных языков пламени. Даже несмотря на свою ярость.

Он взглянул на нее, и сердце у Полли облилось кровью, когда она увидела его глаза. Алан смотрел на нее как человек, плавающий в пучине жуткого кошмара.

— Полли? — спросил он, словно издалека.

— Алан, ты должен остановиться!

Она хотела выпустить ручку дверцы — ее руки раздирала страшная боль, — но боялась, что, если она отпустит ее, он просто возьмет и уедет, бросив ее посреди Мейн-стрит.

Нет, она не боялась, она... она знала, что он уедет.