Последний взрыв переплюнул все предыдущие. Эйс и Зануда заложили сорок шашек динамита в двух из двадцати центральных узлов здания муниципалитета. Одну из бомб они установили прямо в кресле судьи в зале суда. Зануда настоял, чтобы вторая была положена на стол Аманды Уильямс в крыле выборных.

— Как бы там ни было, а женщины не должны впутываться в политику, — объяснил он Эйсу.

Грохот взрыва был чудовищен, и на мгновение каждое окно в самом большом здании города озарилось неестественным фиолетово-оранжевым светом. Потом языки пламени вырвались из окон, из дверей, вентиляционных окошек и решеток, как безжалостные мускулистые ручищи. Шиферная крыша поднялась в воздух, как странный неведомый космический корабль, взлетающий на огненной подушке, а потом разлетелась на сотни тысяч зазубренных осколков.

В следующее мгновение само здание разлетелось во все стороны, превратив Мейн-стрит в месиво кирпича и стекла, где не могло бы уцелеть ни одно живое существо, превосходящее по размерам таракана. Девятнадцать человек было убито взрывом, пятеро из них — репортеры, приехавшие освещать жуткие события в Касл-Роке и вместо этого ставшие частью происшедшего.

Полицейские патрульные машины и автомобили репортеров расшвыряло как детские вагончики. Желтый автобус, который мистер Гонт любезно предоставил Эйсу и Зануде, плавно двинулся вверх по Мейн-стрит в девяти футах над землей — колеса его бешено вращались, задние дверцы болтались на искореженных петлях, таймеры и инструменты вылетали сзади. Левое крыло бушующего урагана подхватило его и швырнуло в главный офис «Страхового агентства Дорси», где он застыл среди разодранных шкафов и посыпавшихся, как снежинки, пишущих машинок перед искалеченной решеткой радиатора.

Земля дрогнула, как при землетрясении. Во всем городе из окон повылетали стекла. Флюгеры, все указывавшие строго на север во время грозы (начавшей постепенно стихать, словно она смутилась от этого дикого вторжения), стали бешено вращаться. Некоторые из них сорвались со своих шпеньков, а один на следующий день нашли вонзившимся глубоко в дверь баптистской церкви — как стрелу индейских мародеров.

На Касл-авеню, где исход битвы оборачивался решительной победой католиков, драка прекратилась. Генри Пейтон, стоя возле своей патрульной машины с опущенным к колену револьвером, таращил глаза на взметнувшееся на юге зарево. Кровь стекала у него по щекам, как слезы. Его преподобие Уильям Роуз сел на мостовой, увидев жуткое зарево на горизонте, и в голову его начало закрадываться подозрение, что настал конец света и перед его взором — не что иное, как звезда Полынь. Отец Джон Бригем подошел к нему пьяненькой, дергающейся походкой — нос у него был совершенно свернут на левую сторону, а рот превратился в кровавое месиво. Он собирался пнуть голову его преподобия Роуза, как футбольный мяч, но вместо этого помог ему подняться на ноги.