«Вот я тебя сейчас выведу на чистую воду, и как раз сделаю это „за идею“», – мрачно подумал Елагин, понемногу свыкаясь с мыслью, что сенсационных разоблачений, похоже, тут не будет, зря он перед своим начальством хорохорился.

Документация завода оказалась в целом в порядке. Разрешение на выбросы, плата за выбросы, источники загрязнения, все в рамках предельно допустимых нормативов… В наличии были все очистные сооружения и фильтры, стояли датчики загрязнения воздуха на трубах. Часть шлака продавалась для производства цемента. Планировалось расширение зоны отчуждения с отселением жителей в новые дома. Все вроде было на месте. И в то же время все было очень странно.

Неужели здесь производится столь впечатляющий объем продукции, что предприятие все последние годы остается одним из первых в своей сфере по области и даже по стране? В такое просто не верилось.

– А мы за идею работаем, – улыбнулся директор в ответ на вопрос. – На совесть.

Прошлись по территории. Елагину показали местную гордость – новую экологически чистую печь для выплавки меди, газы которой сразу поступали в сернокислотный цех.

– Тем не менее население жалуется, и неспроста, – заметил Елагин. – У меня есть данные по недавно взятым пробам воды, воздуха…

– А что вы хотите, – пожал плечами директор. – Эти места бесконтрольно загрязняли весь прошлый век. Так сразу все это никуда не денется, старые шлаковые отвалы еще долго будут отравлять реку, почва еще долго будет нашпигована химикатами. Но вы же понимаете, мы должны продолжать работу. В девяностые, пока завод не действовал, город едва не умер. Знали бы вы, каких трудов стоило возродить производство после развала! Предприятие – оно ведь как живое существо. Главное, чтобы все закрутилось, а дальше завод будет жить своей жизнью. Металлургия – кровь страны…

Елагин вздрогнул. Где-то это он уже слышал. Последние слова директора вывели его из какого-то вязкого оцепенения, что преследовало его с того момента, как он оказался за воротами комбината. Ни во что не хотелось толком вникать, со всем хотелось соглашаться: да, люди молодцы, подняли производство, несмотря ни на что… Может, дело было в жаре: солнце припекало, воздух был вязок и душен. А может… Елагина не оставляло ощущение, будто узкие окна заводских цехов на него смотрят – очень пристально, как-то… оценивающе.

– Люди говорят о каких-то черных хлопьях. А низко стелющийся ядовитый дым я и сам в зоне отчуждения видел.

– Да там неподалеку городская свалка горит, завод тут ни при чем. А черные хлопья – всего лишь местная легенда. Черные хлопья, медный бригадир… Сами места располагают к сочинению страшных небылиц.