– Ты стал другим, Максим.

– Один мудрец сказал, что мужчина, ставший жертвой любви к женщине, со временем меняется до неузнаваемости. Хорошо, если человек встретит в жизни черного учителя, когда, пройдя боль и страдания, он вырастает и закаляется, как булат, хотя сначала он думает, что всевышний послал ему наказание в его лице. Он ранит тебя в самое сердце и не заметит этого, заложив в твою душу такой потенциал, который выведет человека на новые орбиты. Это может быть хулиган, обидевший мальчика, будущего чемпиона мира по боксу, или зашуганная одноклассниками девочка, которая, чтобы доказать всем, что она не хуже, стала владелицей крупнейшей фирмы. Или искалеченная душа влюбленного, способная на немыслимые взлеты. Так вот, Милана… ты – мой черный учитель, – горько сказал Максим и, оборвав разговор, пошел прочь, продолжая злиться и на Милану, и на себя за то, что получил еще одну пробоину в сердце. Он понимал, что злость здесь неуместна и чистое чувство изливается бескорыстно, но ничего не мог поделать с собой. Он не был рядом с возлюбленной, и это отравляло его существование.

– Да сколько у тебя этих любвей? – вдогонку бросила Марина, и по ее щеке покатилась слеза.

– Одна. Только одна, – тихо сказал Максим, но Милана этого не могла услышать.

Максим ушел, оставив ее одну, не совладав со своими чувствами, ругая себя за любовь, не дающую его сердцу покоя, за сентиментальность и слабость. И вообще за то, что приехал сюда. Потому что будет опять очень больно. Потому что она не оценила его чувств. Потому что все тщетно и бороться больше не за что.

Милана, совершенно раздавленная, стояла под парковым фонарем и на нее падали желтые осенние листья. Она смотрела вслед уходящему Максиму и думала о том, что никогда больше не увидит его. Ее вид был печален и прекрасен, впрочем, как и этот теплый тихий вечер на набережной Днепра. Она села в машину и разрыдалась, а когда с помощью носового платка освободила глаза от растекшейся туши, Милана обнаружила телефон, случайно оставленный Максимом на бортовой панели кроссовера.

Глава 44. Заключительная

Глава 44. Заключительная

– Я тебя просто отказываюсь понимать, однолюб хренов! – выговаривал Дмитрий Максиму, отбивая жирную воблу о край стола, заставленного горой початых бутылок. Дима непроизвольно двинул ногой, и дюжина опорожненных бутылок отозвалось веселым звоном. Макс, набычившись на Диму, выпустил несколько табачных колец, и те унеслись к облакам дыма, скопившимся под люстрой. – Ты любишь ее, едешь к ней многие годы спустя… и срываешься, говоря ей всякие гадости! Тюфяк! Идиот!