– Работа в двух шагах от дома. Ничего интересного. Преподаю в школе историю.

– Очень интересно, если не относиться к истории, как к гранитному изваянию, раз и навсегда застывшему в своей форме. Мне кажется, история, как природа, – никогда до конца непостигаема.

– Интересное сравнение.

– Может, к вам в школу устроиться учителем?

– Тогда ты будешь нарасхват у наших училок, потому что мужчин в педколлективе нет, если не считать вечно пьяного трудовика.

Максим улыбнулся и замолчал, наслаждаясь только тем, что Милана наконец-то рядом. Казалось, что воздух, наполненный ее присутствием, ее пьянящим ароматом, вводит его в нирваническое состояние.

– Почему ты молчишь? – Милана перевела внимательный взгляд на Максима.

– Мне хорошо.

По набережной гуляли долго. Милана расспрашивала о событиях последних лет, но Максим мало открывался, понимая, что для рядового учителя истории конфигурация изложенной информации покажется надуманной или несерьезной, по крайней мере. Иногда Милана бросала на Максима недоуменные взгляды. Тогда Максим сводил рассказ к общим фразам, а Милана смеялась, предполагая, что Максим просто шутит и развлекает ее. Живая, не зажатая в тиски предубеждений, она казалась сейчас Максиму неземной женщиной небесной красоты и олицетворением земного счастья.

– Почему ты на меня так смотришь, Максим? – Милана слегка улыбнулась глазами и отвернулась, смотря на удивительно тихие сегодня воды Днепра.

– Ты знаешь, почему, – неожиданно серьезно для самого себя ответил Максим. Его голос заметно треснул, отражая душевное волнение.

– Ты знаешь: у меня есть принципы. И я не собираюсь их менять. Как бы ни был ты для меня дорог, как бы ни было тяжело.

Пальцы Максима непроизвольно сжались в кулаки. Он физически чувствовал, как кровь приливает к его лицу.

– Есть такой физико-технический термин, как теплопроводность. Железо хорошо проводит тепло, а камень – плохо. Так вот ты – камень. Ты хотела сделать всем лучше, разорвав наши отношения? С тех пор, как мы расстались, боль не покидала меня ни на один день. Кому ты сделала лучше? Кто стал счастливее? Мне было так больно, что я не хотел жить. Что я мог сказать тебе, чтобы достучаться до твоего разума, до твоего сердца? В моей душе жила любовь, и я готов был пожертвовать всем в жизни, только чтобы мы были вместе. Готов пойти с тобой хоть на край света, преодолеть любые трудности. А ты спасовала, потому что у тебя нашлась причина. На самом деле любовь безусловна; если это настоящее чувство, то оно не дает человеку выбора, сколько бы он ему ни сопротивлялся. Я ожесточился. Чтобы просто выжить, чтобы зеленая хандра не смыла меня в унитаз, как дерьмо, я вынужден был поменяться. И нет уже того любящего, полного жизни человека, которого ты знала. Есть хладнокровный и жестокий циник, боящийся любви и возводящий на пьедестал силу. Любовь превратила мою душу в пепел, а сердце – в камень. Любовь для меня теперь – это слабость, впуская которую в сердце, человек теряет все: деньги, свободу, разум, идеи. Тебе нравятся мои речи? Да я сам себе противен, но иначе я жить уже не могу, не могу позволить себе перенести еще раз эту боль.