– Ничего не понял, – ответил Илья. И икнул.

– Я возьму его, – решился Серый. – Мы и про юлтуз не знали, а оно вон как вышло.

– Тебе лишь бы подешевле, зато побольше, – проворчал Илья. – Джеки-бой, ты?

– «Комплект номер пять».

– Любимое число? – усмехнулся Илья. – Математическая кухня. Саки, радость моя, твоё веское слово?

– На твой вкус, только нежирное.

– На мой вкус?.. Знаешь, я хочу приобщиться сразу к кухне века двадцать четвёртого.

– Ты нам-то закажи да приобщайся себе, – сказал Серый.

– Э-эх, разоритесь, ребятки, – вздохнул Илья с притворным сожалением. – Курочка по зёрнышку клюёт, а под конец как набежит…

– Илья, – произнёс Джек медленно. – Я не улавливаю.

– А что тут улавливать? Вы нетерпеливые и нелюбопытные. «Я очень много-много лет мечтаю только о еде», вот направление ваших мыслей, а вы что, жрать пришли? Никто из вас не задумался, почему здешняя хронология ограничена двадцать четвёртым веком? А вдруг у них там ядерная война? А вдруг люди эволюционировали настолько, что им вообще не нужна пища в нашем понимании, и люди питаются праной или радиацией? Вот, отправил ваш заказ, ждите.

– Ничего духовного, ужас, – откликнулась Сакура. Илья адресовал ей презрительный взгляд, который она, увлечённая пушистиками, пропустила.

– На тебя действует юлтуз, – сказал Серый.

– На меня действует эта песня. Эти штуки на столе. Что они такое? Господи, они что, спариваются?

– Ассимилируются, – возразила Сакура. Пушистиков теперь осталось только два. Слившись друг с другом, они почему-то почти не увеличились в размерах.

– Как глупо звучит немецкий язык, – продолжал ворчать Илья.

– Это японский, и он прекрасен.

– Как будто я немецкий с японским спутаю, пф!

– Я думал, как бы, корейский, – встрял Серый.

– Всё, идите встречайте посланца, а я отправляюсь в двадцать четвёртый век. И бесконечность не предел! – И Илья воинственно икнул.