Сакура кинулась к нему, шлёпнулась рядом на задницу. Она боялась до него дотронуться, но Илья приподнял голову, и Сакура через страх помогла удержать её. Влажный затылок Ильи обжигал ладони. Его глаза нашли глаза Сакуры, и хотя она не ожидала этого – Илья не выглядел как человек, способный произнести нечто осмысленное – он заговорил:

– Аллергиа, – просипел Илья. – Никогша раньше не быо. У машери быа. На орэххи.

– Звоню врачу. Сейчас. – Её мобильник остался на столике, возле которого как раз уселись пушистики. Она замахнулась на них, и те, бурча, откатились в сторону… но не сразу, как бы демонстрируя Сакуре отсутствие страха перед ней. Она дотянулась до телефона и набрала номер «скорой».

После переливов набора в трубке повисла плотная тишина, словно сигнал наглухо затерялся в пространстве, так и не превратившись в звук. Когда трубка ожила, спустя вечность, Сакура услышала.

– Вы находитесь в режиме ожидания. Пожалуйста, оставайтесь на связи, вам ответит первый освободившийся оператор. Ваш номер в очереди семнадцатый…

Хотя Сакуре и нечасто приходилось вызывать неотложку, она никогда прежде не сталкивалась с подобными автоматическими ответами и сомневалась, что они вообще предусмотрены при звонках в «скорую». Ужас сжал её горло, как аллергия – горло Ильи, и тут Джек, про которого Сакура успела забыть, начал кричать. Она выронила мобильник. Джек кричал и кричал, прерываясь только за тем, чтобы глотнуть воздуха.

Она не хотела, но побежала на его нарастающий – с «А-а, а-а-а!» до «АААА!!!» – рёв. Вынуждена была.

Лучше бы она не делала этого.

Шатаясь, Джек брёл по коридору. Сакура не сразу сообразила, что происходит с его лицом. Какая-то чёрная, похожая на сочного тарантула штука присосалась к его подбородку, и из-под её «лапок» обильно сочилась кровь. Обжигающие брызги попадали на стены, отмечая путь Джека от ванной. Тарантул или нет, оно поедало лицо Джека. И, поедая, росло.

Его чёртова родинка. Несмотря на трансформацию, Сакура узнала её – ну просто вечер озарений. Окружающие считали эту родинку отталкивающей. Видели бы они её сейчас.

– АААОХ! – голосил Джек, мотая головой с тяжелеющей, теряющей формой щекой. Ещё больше крови брызнуло на стену. Он сделал усилие, чтобы посмотреть на Сакуру, и в его глазах за пеленой агонии она разглядела узнавание. Это было хуже всего. Она попятилась, не в силах оторваться от зрелища, загипнотизированная им.

Прогрызая кожу, родинка ухватила Джека за губу одним из своих отростков и запустила его в рот. Джек остановился. Его руки взметнулись вверх, коснулись чёрной твари и беспомощно опали. Затем Джек закашлялся. Его щека растворялась под родимым пятном, а оно всё разрасталось и разрасталось. Волосы на виске Джека зашевелились, когда тварь пустила корни в его шевелюру. Как жидкий пластилин, тварь растекалась, облепляла правую сторону его лица, раздвигала отмеченные кровью границы здоровой плоти, и из центра вязкой пульсирующей опухоли, как из жерла вулкана на Сакуру вытаращился выпученный, уцелевший – пока что – глаз.