…В гулком, дробящем голоса спортзале пятиклассники выстроились у стены. Физрук Мачтакова командовала, сцепив за спиной руки:

– Направо! За направляющим! В обход по залу! Обычным шагом с дистанцией – марш!

Дети покорно зашагали по настилу. Мачтакова ходила по расчерченному полю взад-вперед.

– Бегом!

Пятиклассники побежали, оглушительно топая.

– Ноги выше! – Физрук подала пример, задирая колени, скача на месте. – Раз-два, раз-два! Раз-два!

Помещение десятикратно усиливало стук подошв по настилу. Лампы выключились и вновь включились.

– Пятки назад. – Мачтакова запрыгала, подгибая ноги. – Иртеньев, не халтурь. Теперь – развернулись! Налево! Боком пошли-пошли. Правым боком пошли-пошли.

Дети огибали ее по кругу, поворачиваясь то спиной, то лицом. Бесконечная вереница, череда лиц-затылков. Ломило виски, будто Мачтакова перебрала со спиртным вчера, но она не употребляла алкоголь вот уже три года.

– Раз-два, раз-два.

Затылки мальчиков и девочек сливались в ползущую вдоль лесенок и скамеек гусеницу. Свет погас. Вспыхнул, ослепив. Детские лица размывались, размазывались, теряя контуры.

– Остановитесь, – сказала Мачтакова. – Вдох-выдох.

Ее не услышали. Дети топали ногами громче и громче, создавая невообразимый шум.

Тьма-вспышка. Улыбки до ушей.

Тьма-вспышка. Гусеница затылков.

Тьма.

Мачтакова сунула в рот свисток.

Вспышка.

На нее таращились желтые глаза с вертикальными зрачками. Вместо детей какие-то горбатые прямоходящие рептилии носились по кругу. Длинные лапы произвольно гнулись в локтях и коленях, чешуйчатая шкура мерцала, а пластины, топорщащиеся на хребтах, были подобны лезвиям. Тени взмывали до баскетбольных корзин; парад теней, пляска чудищ.

Свисток вывалился изо рта.