Покупая старый дом, я надеялся тихо отсидеться. Рисовать унылые сельские пейзажи, бросить пить и ждать, пока уляжется скандал в галерее.

Правда, с выпивкой вышла промашка: глухомань оказалась слишком глухой и развлечения в итоге, сводились к одному – каждый вечер я напивался вдрызг.

Но вчера ночью странный звук привлёк моё внимание. Неведомая мелодия звала подняться на чердак.

Под ногой скрипнула первая ступенька. Вторая, третья.

Звуки то шепчут, то кричат, то ближе, то дальше. Невесомые руки касаются рукавов, поддерживают, ведут.

Дверь на чердак распахнулась, наружу хлынул белый туман. Холод. Изморозь в мгновение ока покрыла дверь, стены, пол.

Изо рта вырвалось облачко пара. Под ногами скрипнул снег.

В маленькое чердачное окно я увидел скрипачку. Она самозабвенно играла в окружении снега.

Белые пальцы, острые плечи. Лицо, застывшее в неизбывной муке.

Поражённый, я не мог отвести взгляд.

Как она играла! Смычок летал над струнами, вырисовывая неземную мелодию.

Но тут скрипка взвизгнула, окончательно оглушив меня. Окружающий мир перестал существовать, я видел лишь белые пальцы, снег и смычок. Всё вертелось, крутилось, а белые нити пришивали ко мне что-то большое и чёрное.

Проснувшись в своей постели, я ещё долго не мог прийти в себя. Смотрел на тонкую занавеску, которая колыхалась от ветра, и не верил в реальность происходящего.

Когда вечером вновь зазвучала мелодия, я был готов. Вбежал по лестнице, рванул дверь на чердак и вновь застыл.

Скрипачка играла для меня. Мелодия звучала пронзительнее, тревожнее. То мягко струилась, то бежала, на самом пике скатываясь вниз, в глубокую пропасть.

Во всём мире не было ничего, ничего, кроме скрипачки, снега и чёрного неба за спиной.

Мелодия обволакивала, и в этом странном экстазе я проводил ночь за ночью.

На утро я не испытывал усталости, делая набросок за наброском, как одержимый. Не ел и не спал, днём рисовал, а ночью слушал странную, дикую мелодию.

Наслаждение, экстаз, эйфория.

Безумие.