– Да вспомни того же Иоанна Крестителя, – снова обратился он к Александре. – Вдумайся, ведь Иоанн крестил Иисуса в водах Иордана. И не его первого.

– Но Мессией и Спасителем стал Иисус! – не унималась Марина. – Но ты совершенно верно отметил, что церемонию миропомазания проводила женщина, – важно добавила она.

– Ага, – кивнул Онуфриенко, похоже, немного раздражаясь. – Иисус принес удивительные по красоте идеи! И здесь, значится, важно, что Мессия обращался не к избранному народу, не только к иудеям, а к каждому отдельному человеку. Напрямую соединял каждого с Богом. Именно поэтому «царствие небесное в вас самих». – Он отпил еще чаю, не сводя глаз с Марины, что заставило ее промолчать. – Ведь если вдуматься, Иисус творил чудеса, исцелял больных, воскрешал мертвых и сам воскрес из мертвых для того, чтобы люди поверили, что он – Божий Сын, а все люди – его братья и сестры и едины с Отцом так же, как сам Иисус един с Богом. Вот так-то… А потом вокруг его идей столько всего наплели! – Сказав это, Сашечка даже поморщился.

– Но правда всегда одна! – услышала Александра голос вдруг проснувшегося Пал Палыча, который повернулся на сиденье и сел так, чтобы всех видеть.

– «Это сказал фараон», – немедленно продолжила она, вспомнив слова из известной песни.

– «Он был очень умен, – весело подхватил Пал Палыч. – И за это его называли…»

– Ахен-Атон, – с улыбкой сымпровизировала она.

– Во-от, уже начинает понимать! – воскликнул Онуфриенко, и все засмеялись, в том числе за компанию и охранники, и водитель-араб, маявшийся от однообразной дороги, на которой некому даже посигналить, а потанцевать за рулем, как принято на Востоке, он пока не решался. – Но в христианстве таилась мина замедленного действия, – многозначительно продолжил Онуфриенко. – Ее туда подложили иудеи, вероятно, позаимствовав у царя Ахен-Атона, – сказав это, он подмигнул Александре, поднес крышку термоса к губам, снова отхлебнул чаю, выдерживая театральную паузу перед тем важным, что должно быть сказано дальше.

Однако Марина опять не поняла драматургии сцены и неуклюже разрушила замысел режиссера, сообщив, что именно поэтому Эхнатона оценивают по-разному: кто-то считает еретиком, а кто-то реформатором, и, хотя тот отверг древний пантеон богов, включая любимых народом Осириса с Исидой, люди втихаря продолжали молиться на старые, так сказать, образа…

Пал Палыч, заметив, что Онуфриенко поморщился, пересел к Марине и положил ей руку на плечо.

– Так вот, значится, – снова заговорил Сашечка. – Этой миной было е-ди-но-бо-жи-е, – произнес он по слогам слово, ради которого, собственно, и делал паузу. – А признание единого Бога породило жестокую борьбу иудеев, а затем и христиан с многобожием древних этнических культов. Вот тогда-то и появилось слово «поганые», к слову «язычники» был прилеплен новый смысл, а мусульмане ввели в обиход ярлык «неверные».