* * *

В Челси на третьем этаже своего убогого жилища не спал репортер Габер Дженнингс. Он смотрел на растущую галерею фотографий Торнов, украшавшую стену в темной комнате. Фотографии похорон, темные и унылые: крупным планом собака среди надгробий, крупным планом мальчик. Здесь же фотографии, сделанные на дне рождения: Катери­на смотрит на няню, няня в клоунском костюме совершенно одна. Последняя фотография особенно заинтересовала его, потому что над головой няни темнело пятно. Обычный фото­дефект, но сейчас он смотрелся как некое знамение несча­стья. Видимо, была повреждена эмульсия, и над головой ня­ни в виде легкого тумана образовался обруч, заходящий на шею. При других обстоятельствах такая испорченная фото­графия была бы выкинута, но эту стоило оставить. Конечно, при условии, что были известны дальнейшие события, это пятнышко носило символический характер — будто бы над несчастной Чессой нависла тень судьбы. На последней фото­графии было запечатлено ее тело, висевшее на веревке,— страшная реальность, которой заканчивалась подборка. Вся эта галерея создавала некую фотозапись кошмара. И это нра­вилось Дженнингсу. Он изучал Торнов по всем доступным источникам и нашел в их семье нечто необычное, что никто до него еще не находил. Он принялся копаться в истории се­мьи, для чего завел контакты с американцами.

Выяснилось, что Катерина происходила из семьи русских эмигрантов и ее родной отец покончил жизнь самоубий­ством: статья в «Миннеаполис Таймс» рассказывала, что он бросился с крыши своей конторы в Миннеаполисе. Катерина родилась через месяц после самоубийства, а ее мать вторично вышла змуж и переехала с мужем в Нью-Гэмпшир. Катерина носила его фамилию, и в скудных интервью, данных ею за все эти годы, она никогда не упоминала об отчиме. У репор­тера росла уверенность в том, что он попал в нужную струю.

Ему не хватало только фотографии самого посла, и Дженнингс надеялся получить ее на следующий день. В церкви Всех Святых должно было состояться венчание знатных особ, и семья Торнов скорее всего будет на нем при­сутствовать. Конечно, такое событие было не в стиле Джен­нингса, но пока что ему везло и, может быть, повезет снова.

...За день до венчания Торн оставил свои обычные суббот­ние дела в посольстве и поехал с Катериной за город. Его очень беспокоили их спор и странная близость, которая по­следовала за ним, поэтому он хотел побыть с ней наедине и выяснить, что с ней происходит. Впервые за последние не­сколько месяцев Катерина повеселела, наслаждалась поезд­кой и держала его за руку, пока они бродили на лоне приро­ды. В полдень они очутились в Стрэтфорде-на-Эвон и пошли на любительский спектакль «Король Лир». Катерина была поглощена пьесой и даже прослезилась. Монолог короля Ли­ра «Зачем собака, крыса дышит... коль у тебя дыханья нет...» растрогал ее до глубины души, она заплакала уже открыто, и Торн долго успокаивал ее в пустом театре, когда пьеса уже закончилась и зрители разошлись.