Они вернулись в машину и поехали дальше, Катерина продолжала легонько сжимать руку мужа, и всплеск эмоций вернул близость, которая давно исчезла в их отношениях. Те­перь она была чувствительна ко всему, и когда они остано­вились у реки, Катерина снова расплакалась. Она рассказала о своих страхах, о боязни потерять Дэмьена, она не пережи­вет, если с ним что-нибудь случится.

— Ты не потеряешь его, Кэти,—нежно успокаивал ее Торн.—Жизнь не может быть настолько жестокой.

Он давно уже не называл ее Кэти, и это слово как бы на­помнило о расстоянии, увеличивающемся между ними в по­следние месяцы. Они сели на траву под огромным дубом, и голос Катерины упал до шепота.

— Я так боюсь,—сказала она.

— Бояться совершенно нечего.

Огромный майский жук полз мимо неб, и она смотрела, как он пробирается между травинок.

— Что ты боишься, Катерина?

— А чего мне не бояться?

Он смотрел на нее, ожидая продолжения.

— Я боюсь хорошего, потому что оно уйдет... Я боюсь плохого, потому что я очень слабая... Я боюсь твоих успехов и неудач. И я боюсь, что не имею никакого отношения к ним. Я боюсь, что ты станешь Президентом Соединенных Штатов, Джереми... и тебе придется терпеть жену, которая тебя недостойна.

— Ты все делаешь прекрасно,—попытался успокоить ее Торн.

— Но мне это не нравится!

Признание было таким простым и как-то успокоило их, кое-что прояснив.

— Тебя это шокирует? — спросила Катерина.

— Немного,—ответил Джереми.

— Ты знаешь, чего я хочу больше всего?

Он покачал головой.

— Я хочу, чтобы мы вернулись домой.

Он лег на траву, уставившись на зеленые листья дуба.