Скорее всего, Дэмьен ничего не помнил об этом трагиче­ском дне, но психика его, по-видимому, была травмирована, и Ричард Торн запретил обсуждать события семилетней дав­ности. Его вторая жена Анна —детский психолог — была убеждена, что вся эта драма погребена в глубинах подсозна­ния Дэмьена, что может наступить час, когда мальчик все вспомнит, и совершенно непредсказуемо, в каких формах по­ведения проявится это воспоминание. Анна высказала Ричар­ду свои опасения. Но муж не дослушал ее. В конце концов разве Дэмьену чего-нибудь не хватало?

Марк ничего не знал об этой трагедии, ему лишь сказали, что родители Дэмьена погибли при ужасных обстоятельствах и любое упоминание об их гибели может оказаться слишком болезненным для его сводного брата.

Единственным человеком, кто был твердо убежден, что Дэмьен помнил все отчетливо и ясно, была Мэрион Торн.

Тетя Мэрион, как ее здесь все звали, являлась прямой родственницей Реджинальда Торна. Это была редкая штучка, упрямая и своенравная. Никто не любил тетю Мэрион, ибо она вечно совала нос не в свои дела. Она никогда не была за­мужем и весь свой нерастраченный пыл посвятила племянни­кам и их семьям. Однако Мэрион всегда предпочитала Ро­берта, потому что он выбрал свой путь, порвав с семейным бизнесом. Известие о его неожиданной и трагической смерти потрясло тетушку до глубины души, с тех пор она испытыва­ла к Дэмьену неприязнь. Тетя Мэрион чувствовала, что маль­чик каким-то образом причастен к гибели Роберта, хотя и не сознавала истинного смысла происшедшей трагедии.

Тетя Мэрион прекрасно понимала, что ее не очень-то лю­бят, но ее это не трогало. Она и раньше не испытывала к се­бе щедрого внимания. Ее редко звали на обеды, даже родст­венники не удостаивали ее приглашением на семейные праздники.

На этот раз тетя Мэрион была вынуждена одолеть свою гордыню. Она без приглашения приехала к Торнам на День Благодарения. Ибо тетя Мэрион собиралась неожиданно со­общить всем что-то очень важное.

В этот субботний вечер она наблюдала, как мальчики про­щались со всеми в холле; дверь была широко распахнута, что­бы Мюррей, шофер, спокойно сносил вещи мальчиков в ма­шину. Из года в год повторялось одно и то же: приезжали они сюда с парой чемоданов, уезжали с шестью. Холодный ветер внезапно ворвался в холл, и Ричард Торн, красивый черноволосый мужчина лет шестидесяти, поеживаясь от про­низывающего сквозняка, отошел в сторону. Он давал Анне возможность не торопясь проститься с мальчиками.

Анна стояла в дверях и обнимала обоих мальчиков, поку­сывая свои губы, чтобы не разрыдаться. Целуя детей, она про­сила их не забывать писать письма и вести себя хорошо. Ри­чард, наблюдавший эту сцену, наполнился вдруг какой-то но­вой любовью к этой замечательной женщине, вошедшей в его жизнь в трудное и полное отчаяния время.