Дэмьен помахал в ответ рукой.

— Иду! —крикнул он и, обернувшись, бросил садовни­ку: —До следующего лета, Джим. — Старик едва кивнул в от­вет.

Пружиня четкий и ладный шаг, Дэмьен помчался к дому, стрелой пронесся по лужайке и влетел в массивные двери особняка.

Марк тем временем вытащил свой любимый рожок и протрубил что-то печальное.

Дэмьен уже поднимался по лестнице.

Ему вот-вот должно было стукнуть тринадцать. Необык­новенный возраст, когда, согласно историческим данным многих культур, мальчик в полную силу должен ощутить свое мужское начало.

Дедушка Дэмьена — Реджинальд Торн завладел этим уго­дьем в 20-е годы. Это был обширный кусок земли на озере Мичиган в Северной части Чикаго. Часть заработанных во время первой мировой войны денег он использовал на по­стройку пышного особняка. Злые языки утверждали, что он просто свихнулся на этой почве. Над ним посмеивались, но всем чудачествам пришел конец, когда сюда проложили пре­красную автомобильную дорогу. И теперь все, у кого имелся в запасе хоть какой-нибудь капиталец, начали спешно застра­ивать северное побережье озера. Но ни у кого из вновь при­бывших не было такого роскошного дома.

Торн часто повторял, что возвел эти чертоги для своих сыновей Роберта и Ричарда. Он обожал сыновей и, видя в них продолжение рода, делал для мальчиков все возможное. Когда их не приняли в престижную Дэвидсоновскую Воен­ную Академию по причине того, что их отец занимается «торговлей», Торн выложил кругленькую сумму на построй­ку новой гимназии. Мальчиков туда, естественно, приняли, школе было присвоено имя их отца, а Ричард и Роберт закон­чили ее с отличием.

Роберт, старший сын, занимался дипломатией. А Ричард с головой ушел в семейный бизнес. Торн был доволен обои­ми. Все шло по его плану. Незадолго до своей смерти Реджи­нальд вложил деньги в постройку огромного музея в самом сердце Чикаго. В этом музее должны были демонстрировать­ся древние христианские реликвии и произведения искусств.

Он не дожил до того дня, когда был достроен музей. Как не дотянул и до времени расцвета «Торн Индастриз». И, к счастью, его уже не было в живых, когда его сын Роберт Торн — посол при английском дворе — был застрелен на цер­ковном алтаре, где он вскоре после трагического и необъяс­нимого самоубийства горячо любимой жены пытался, оче­видно, зарезать собственного сына.

Никто не знал, что помнил Дэмьен из событий того страшного дня, семь лет тому назад, когда отец волочил его к алтарю, чтобы вонзить в его маленькое, бешено колотяще­еся сердце кинжал, как замертво упал он, сраженный пулей британского констебля.