– Толком говорите! – потребовал Черников.

– Он там. – Лемберг посмотрел боязливо на служебный вагончик. – Ушел работать сразу после вашего ухода. Мы с Якимовой гуляли… Нашли его где-то в половине пятого.

– Вы… уверены, что он?..

– Господи, да! – Лемберг оросил Черникова слюной.

– Его убили, – сказала Наталка, зажмуриваясь. – Кто-то забрался в лабораторию и…

Черников снял с плеча ружье. Направился к вагончику.

– Милицию оповестили?

– Я пробовал, но связи с городом нет.

– А бригадир?

– Ни слуху ни духу.

Черников уже открывал дверь вагончика, и Лиля последовала за ним. Наталка всхлипнула:

– Не смотри на него. Лучше не смотри.

В операционной было жарко. Мошкара роилась в воздухе, и пахло скверно. Так пах мальчик, слетевший с мопеда в овраг. Это было несколько лет назад. Старшеклассница Лиля кинулась тогда на помощь; сталь барьерного ограждения вспорола пареньку живот. Он слабо охал. Внутренности вывалились грудой и изгваздались в пыли (как же их мыть? – ужаснулась Лиля).

Лемберг, замыкающий шествие, пробормотал в Лилин затылок:

– Дракоша пропал.

Клетка с амурским полозом опустела. За металлическими сетками ерзали и шипели взбудораженные гадюки. Заговори они по-человечески, о чем бы поведали людям?

Под ногами звякнула чашка Петри. Черников встал как вкопанный, и Лиля врезалась в его спину.

– Не смотри, – продублировал механик мрачное предупреждение Наталки. Но Лиля посмотрела.

Иван Михайлович сидел на полу среди блестящих гирек. Он, без сомнения, был мертв, и смерть его не имела ничего общего ни с естественными причинами, ни с укусом змеи. Вывернутая, явно сломанная рука покоилась на коленях. Челюсть выскочила из сустава, а шея разбухла вдвое. Крови было немного: на съехавшей под подбородок маске и на зубах в распахнутом рту.

Лиля вскрикнула, отворачиваясь.