– Мы осуждены… – сказал Дональд. – Остается только примириться.

– Осуждены? Как это осуждены? С чего бы это вдруг мы осуждены?

– Это, кажется, по твоей части, – криво усмехнулся Дональд. – Грехи и возмездие. Может, ты расскажешь, почему мы здесь оказались? Что там на этот счет в Библии? Валяй рассказывай.

– Дональд… кончай.

– С чего бы это? Мне интересно. Ты же чуть что хватаешься за Библию. Что-то же там должно быть насчет таких историй.

Дональд угадал – Майвор и в самом дел пыталась найти в Писании что-то подобное. Моисей в пустыне, страдания Иова. Геенна огненная. Иоанн Богослов. Аналогий слишком много, и истолковать их невозможно.

Но дело даже не в этом.

– Библия к этому не имеет отношения, – сказала она твердо.

Дональд прыснул.

– Вот как? Не имеет отношения? Мы вляпались черт знает в какое дерьмо, и уж где-где, а тут-то твои сказки наверняка имеют какое-то значение. Дома ты поминаешь Иисуса по любому поводу. Схимичил я маленько со счетами – Иисус. Иисус со счетами не химичил. А здесь, когда и вправду… с тобой со смеху помрешь, Майвор.

– Еще раз. Библия к этому отношения не имеет. Здесь Библия не действует.

Даже если бы она захотела, все равно не смогла бы объяснить Дональду. Ей открылась истина: для этого места нет определения ни на земле, ни на небе – нигде. Здесь не действуют никакие правила и не помогают никакие молитвы.

Это внезапное понимание сначала привело ее в шок, а потом пришло равнодушное спокойствие. Она начала привыкать, и на удивление быстро. Не такая уж большая разница, обратная сторона той же монеты. Она прожила всю жизнь в компании эфирных созданий из Библии, невидимых ангелов, а за ними неусыпно следило недремлющее око Господа.

А полное отсутствие всего этого… что ж, в этом тоже есть своего рода совершенство, так же как полный мрак в каком-то смысле то же самое, что ослепительный свет. Негатив бытия. Понять это почти невозможно, а объяснить еще трудней.

Дональд продолжал свои издевки, но Майвор молчала. Через несколько минут они увидели на горизонте свой кемпер. Дональд хлопнул себя по ляжке.

– Вот так, Майвор! Скоро опять возьмешься за свои булочки.

Но в тоне его не было ни единой ноты дружелюбия.

* * *

Один матрас совершенно испорчен. Петер попытался его поднять, и он развалился на куски. Собрал и отнес за вагончик. Второй тоже поврежден, но, если перевернуть, можно спать.