Петька всегда интересовался ее жизнью, притом совершенно искренне. От этого рассказывать ему все было легко.

– Нормально. – Она растянулась на ковре, уставившись в потолок. – Только Светка достала.

– Что на этот раз? – Сашка уловила в Петькином голосе насмешку и насупилась.

– Не скажу. Просто она дура, вот и все.

– Не говори, – опять согласился он.

– Ты как… – Сашка не нашла слова. Как кто? Как девчонка? Это прозвучало бы оскорбительно, особенно для нее самой. В том, чтобы быть девчонкой, нет ничего, кроме преимуществ.

– Как что?

Сашка перекатилась на бок и едва не отпрянула: Петькино лицо оказалось неожиданно близко, так близко, что все слова вылетели у нее из головы.

– Как… кефир, – почему-то сказала она, чувствуя, что ляпнула глупость, и тут же попыталась исправить оплошность: – Такой же… бесформенный.

От мысли о кефире с его мерзким, пощипывающим язык вкусом, Сашка скривилась.

– Так вот что ты обо мне думаешь.

– А как? Всегда со всем согласен.

Он помолчал. Сашка даже в темной комнате чувствовала, что он разглядывает ее лицо. Она смутилась, скосила глаза вниз и пошевелила пальцами ног, ощущая мягкое тепло ковра.

– А хочешь проучить Светку? – спросил Петька каким-то совсем другим голосом.

Сашка почему-то не осмелилась ответить.

– Я расскажу, что делать.

Сашка наконец подняла взгляд и вздрогнула.

В темноте его глаза сияли как звезды.

С высоты пятнадцатого этажа машины, деревья, скамейки на детской площадке во дворе казались миниатюрами макета. Ольга думала, что отсюда должен был виден весь город, думала и боялась смотреть в ту самую сторону.