– Не хочу! – крикнула дочь, так и не обернувшись.

Кто бы сомневался.

– Ну откуда в ней это? – спросила Оля себе под нос, ни к кому не обращаясь.

– Что? – вдруг отозвалась женщина, сидящая на соседней скамейке. Она казалась Оле полностью погруженной в телефон, собственно, и сейчас от экрана не оторвалась.

– Не знаю. Любовь к этим злым считалкам.

Женщина пожала плечами и, наконец, посмотрела на Олю. У нее было незамутненное тревогой лицо, и Оля вспомнила, что это вроде бы мама Сашкиной одноклассницы. Кажется, Светы, которую Сашка не жаловала.

– Разве вы ее не знаете? – Она пожала плечами. – Кажется, в детстве она была на устах у нас всех.

Женщина смотрела на нее, чуть улыбаясь, надеясь, что Оля отзовется радостью узнавания: ну, конечно, все мы ее знали, как я забыла-то, ну.

Но Оля не помнила. Она мало играла с другими детьми. Кивнув женщине, она неловко улыбнулась и прокричала на этот раз настойчивее:

– Саша! Уходим!

По пути домой надо было завернуть в магазин: купить хлеба, курицу к ужину и что-нибудь вкусненькое. Сашка тянула за руку, заставляя ускорять шаг.

– Как прошел школьный день? – Оля сжала дочкину руку, и Сашка нехотя замедлилась, но в отместку стала размахивать пакетом со сменкой, как ветряная мельница.

– Нормально, – коротко отозвалась дочь.

– Стих прочитала?

– Меня не вызвали. – Сашка вертелась, дергая руку. Ворот плаща распахнулся, и осенний воздух леденил шею, забираясь за шиворот. – Вызвали Светку. А Светка – дура.

– Ты что! – Оля дернула дочь за руку. И, глубоко вдохнув, сбавила тон. – Так нельзя говорить.

– Почему? – рассеянно отозвалась Сашка. Ее внимание привлекла пара красных сапожек в витрине магазина. – Если она дура? Стих рассказать не смогла. Она меня бесит.

– Александра! Мы это обсуждали, ты забыла?

Сашка посмотрела на нее исподлобья и буркнула: