За дверью всхлипнула Васька:

– Неправда! Петя хороший! Что ты говоришь?!

– Правда, – тяжело сказал Иван. – Он убил его и много кого еще. А я…

Фраза «я убью его» застряла в горле.

Нет, василиск не применял свой особый взгляд. Просто сел у подоконника и стал ждать, спокойно глядя на Ивана. И чем дольше глядел – тем сильнее становилась дрожь в его теле.

– Я не пущу тебя к дочке. Она не твоя. Пойми… – Иван запнулся. Он разговаривает с ним? С ним, с убийцей?

Который сделал Ваську той, кто она есть сейчас: умной, здоровой, счастливой…

«Прекрати!»

Но на ум продолжала лезть сентиментальная чушь типа: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

Пистолет затрясся в потной ладони.

Надо стрелять. Но, господи, как же не хочется!..

Иван не мог сказать, сколько они пялились друг на друга: василиск – бесстрастно, он – дрожа. Но в какой-то момент Иван услышал, как говорит, с трудом выталкивая изо рта колючие слова:

– Убирайся. Улетай… отсюда… и не возвращайся.

И василиск подчинился.

* * *

Васька рыдала всю ночь и утро. Иван, взявший отгул, пытался ее утешить, но получалось плохо. Как объяснить ей – умной, но еще такой маленькой, – что наделал ее любимый зверь? Иван от души надеялся, что дочь привыкнет к его отсутствию, смирится и забудет, и старательно заглушал голос совести, оравший в мозгу.

Ведь он выпустил в мир чудовище. Кто знает, что оно натворит теперь?

В конце концов слезы высохли, и хмурая Васька согласилась пойти в кружок.

«Вот и хорошо. Глядишь, и оклемается рядом с другими ребятами…»

Иван понимал, что такими словами лишь успокаивает себя. Но другого выхода не было.