После этого происшествия, – продолжал Уорби, – мы стали держаться как можно дальше от той могилы, поэтому мы толком не знали, когда закончился ремонт в хоре. Из обрывков разговора рабочих, который нам удалось подслушать, мы поняли, что те столкнулись с каким-то препятствием, и что их начальник, господин Палмер, сам решил взяться за работу. Немного позже я случайно увидел, как господин Палмер стучался в дверь дома настоятеля и как дворецкий открыл дверь и впустил его. Через день, или что-то около того, из слов отца, который случайно проговорился за завтраком, я понял, им нужно сделать что-то не совсем обычное после утренней службы на следующий день. – Эх, как бы я хотел, чтобы это было сегодня, – добавил отец. – Не вижу никакого смысла в том, чтобы подвергать себя опасности. – Отец, – говорю ему, – а что будет завтра в церкви? – Он поворачивается ко мне со свирепым выражением на лице, таким я его никогда раньше не видел, ведь по природе он был очень уравновешенный и спокойный. – Сын мой, – говорит он. – Я попрошу тебя не лезть ко мне со своими разговорами, по крайней мере, это просто невежливо. Что я собираюсь делать в соборе или чего я не собираюсь делать там, – это тебя не касается, но если я завтра увижу, что ты там торчишь без дела после своих занятий, то я тебе такую оплеуху залеплю, что полетишь домой как угорелый. Ты меня понял? После этого я перед ним очень извинялся за свою бестактность, и тут же сразу побежал к Эвансу выкладывать все их планы. Мы-то знали, что там, в самом углу поперечного нефа, была лесенка, ведущая наверх, с помощью которой можно было попасть в трифорий[346]. Все эти дни дверь туда была почти всегда открыта. Даже в том случае, если её закроют – мы все равно знали, что ключ прячут под половиком, который лежал тут же под дверью. Так что мы решили пропустить наши занятия в хоре и на следующее утро, после того как все другие мальчишки уйдут по домам, незаметно забраться наверх по лестнице и посмотреть из трифория, что они собираются делать.

В эту ночь я спал без задних ног, впрочем, так спят все мальчишки в этом возрасте, а тут вдруг мой щенок взял и залез ко мне в постель, и при этом разбудил меня, ну, думаю, сейчас опять этот вой начнется, потому что он выглядел куда более испуганным, чем обычно. И точно, минут через пять опять слышу, все те же пронзительные, полные отчаяния вопли. Я не могу назвать ничего, чтобы хоть немного это напоминало, мне казалось в тот момент, что это было совсем рядом, гораздо ближе чем в прошлые разы. И еще одна интересная вещь, господин Лэйк, вы же знаете какой у нашей церкви внутренний двор, и то, что там постоянно возникает эхо, особенно если стоять и слушать с той стороны, где мы сейчас находимся, а у этого воя никогда не было никакого эха. Как я и сказал, вой был совсем рядом, от этого меня просто жуть пробирала, я чуть с ума не сошел. А испугался я еще вот чего, я услышал какие-то шуршащие шорохи в коридоре, ну, думаю, точно, сейчас Богу душу отдам, нет, смотрю, моя собачонка ожила, шевелиться начала понемногу, вдруг слышу шепот прямо за дверью, я чуть не рассмеялся, потому что понял, что это мои папа и мама поднялись с постели, а разбудил их этот вой. – Что это? – спрашивает моя мама. – Тихо! Я не знаю, – отвечает отец взволнованным шепотом, – не разбуди нашего парня. Надеюсь, он ничего не слышит.