Кроме господина Лукаса у меня еще был один посетитель, как я его прозвал Бонифаций[360]. Это я о хозяине гостиницы «Кингз Хэд», он приходил узнать всё ли я имею из того, что мне нужно. Вот уж кто действительно требует того, чтобы перо Великого Боза[361] воздало ему должное. Поначалу у него был очень важный вид: «Знаете, сэр, – говорит он, – похоже, нам придется склонить голову перед судьбой, как говорит моя бедная жена. Насколько мне известно, ничегошеньки не слышно о его преподобии, ни слуху ни духу, словно тот сквозь землю провалился. Мне не очень хочется затрагивать эту тему, сэр, но это был, как говорится в Священном Писании, «трудный» человек» во всех смыслах этого слова».
Я сказал, что даже и предположить не мог того, какое к нему возникло отношение, но со своей стороны я не мог не добавить, что люди о нем говорили, как о человеке с характером. Господин Боуман несколько секунд смотрел на меня пристально, а затем раскрыл рот и остановить его уже было невозможно. Он до глубины души поразил меня контрастом, в одно мгновение переходя от выражения сочувствия и сострадания к выразительной декламации: «Когда я вспоминаю о том, – говорил он, – какие слова считал этот человек подходящими для обращения ко мне, при этом находясь в моем же гостиничном номере. Что ему от меня в тот момент было надо – так это бочонок пива. Такие вещи, которые я ему пожелал тогда, могли произойти в любой день с кем угодно. Хотя, как это оказалось, он очень сильно тогда ошибался. Я просто был поражен, когда услышал от него такое хамство. В тот момент у меня просто язык не поворачивался ответить ему как надо отвечать в таких случаях, я слов подходящих не мог подобрать».
Он внезапно замолчал и посмотрел на меня сконфуженно. На его пылкую речь я ответил: «Дорогой мой человек, мне очень горько слышать о том, что у вас возникали некоторые разногласия. Не смотря на это, я полагаю, прихожанам будет сильно не хватать моего дяди». – Из груди господина Боумана вырвался долгий вздох изумления: «Дяди? Ой, ну, конечно, же! – Залепетал он. – Так это ваш дядя! Вы должны меня понять, на какое-то мгновение я совсем забыл о том, что вы говорили мне, что он вам какой-то там родственник. Впрочем, это вполне понятно, должен я вам сказать, тем более, раз вы на него немного похожи, то я мог бы и сам догадаться, впрочем сейчас говорить о подобных вещах просто глупо. Тем не менее, я должен был держать это в своей голове, что вы, разумеется, как родной ему человек, будете одним из тех кто ближе всех примет всё к сердцу. Ой, ну конечно, уж лучше бы я попридержал свой язык за зубами или еще лучше вообще ничего не вспоминал о нем, тогда бы и язык за зубами держать не пришлось».